Имитация любви - [23]

— Что тебя так злит? — Ли наклонился. — То, что я заставил твои мозги, разнеженные бездельем, заработать? Или то, что я подсказал тебе, где ты сможешь применить с пользой все свои качества? Или, может быть, — он наклонился еще ниже, и прошептал мне в губы, — то, что тебе не удается управлять мною с такой же легкостью, как ты управляла братьями и беднягой Гаррисоном? Или то, что я вижу то, кем ты являешься, а не то, кем ты хочешь казаться?

Однажды я уже имела «удовольствие» целоваться с Малейвом. Тогда он выместил на мне злость и напряжение, да и взял долг. Сегодня же… сегодня он поцеловал меня, как восхищенный центаврианин впервые должен целовать свою избранницу. Настолько нежно, что почти благоговейно. Настолько приятно, что закрылись глаза и забылся только что состоявшийся спор. Когда он закончил, я едва стояла на ногах. Это было похоже на эо-ри. Это, черт возьми, было настолько близко к эо-ри, что дрожали колени!

— Все еще сомневаешься? — спросил Ли.

В том, что нас фантастическим образом тянет друг к другу – нет. А в том, что он действительно видит во мне свою избранницу – да. И никакие поцелуи, даже такие волшебные, не заставят меня передумать.

— Нет, не сомневаюсь. Я уверена, что мы не пара, и что связь между нами образовалась только из-за влечения.

— И ко многим ли мужчинам тебя так влечет? — поинтересовался Малейв, глядя на меня отуманенными от возмущения глазами. А природа этого возмущения очень проста: мужчины не любят, когда их отвергают. Особенно такие, у которых эго размером с Луну.

— Не ко многим, но к еще одному – точно.

Я тоже была возмущена. Он поступил ничуть не лучше своего дядьки и огорошил меня предложением. С таким видом, будто после этого я должна немедленно сорвать с себя одежду и раздвинуть ноги. Да еще и сказал: «У нас нет выбора». Значит, жениться он на мне согласен только из-за образовавшейся связи, а не потому, что сам этого хочет. И уж тем более не потому, что любит.

Мы стояли напротив друг друга, одинаково возмущенные, пораженные, сбитые с толку, пока на моем инфо-браслете не высветился символ «зерна». Ли стрельнул взглядом на символ, и проговорил с деланым равнодушием:

— Иди. Тебя ждут.

И я ушла, радуясь так кстати подвернувшемуся поводу.

Глава 6

На браслете были указаны и место, и время, к которому следовало явиться на инициацию, но я была неспособна думать ни о чем, кроме Малейва. Добежав до парка, я плюхнулась на скамейку. Меня колотило.

А я еще думала, почему у этого гада был такой изумленный вид! Он сам не ожидал, что привяжется ко мне, а когда получил доказательства этого, смирился. «У нас нет выбора»… Чертов центаврианин, хоть бы его сожрали рептилоиды! «Ты поймала меня»… Бедный, бедный! Землянка посмела привязать его к себе и вынудила сделать предложение! И кто дал ему право решать за меня, что делать, куда поступать? Кем он себя мнит? Вершителем судеб?

Поддавшись новой вспышке злости, я соскочила с лавки. Распущенные волосы лезли в лицо, и я начала их ожесточенно прибирать в узел. Они изрядно отросли, да и выпрямились, не получая ежесезонной обработки составами для завивки. Пыхтя, я сделала узел, но он быстро развалился. Эта маленькая неудача вызвала у меня еще и раздражение.

— Гад! Гад! — вскрикнула я и пнула ни в чем не повинную скамью. Следующий удар мне не дал сделать окрик:

— Прекратить!

Я перевела взгляд и с ужасом опознала в кустах аккурат за лавкой Солда. Судя по тому, как суетливо мужчина поправлял ремень, в кустах он справлял малую нужду. Подойдя ближе, лейтенант осмотрел лавку – не сломала ли я ее? – и уставился на меня.

— Что ты делаешь?

— Тренируюсь, товарищ лейтенант, — сориентировалась я.

— На лавке?

— Да, на лавке.

Солд сложил руки на груди и тщательно меня осмотрел – точно так, как минутой раньше лавку. Судя по тому, как блеснули его глаза, он нашел немало поводов ко мне придраться, начиная с распущенных волос (запрещено!), заканчивая пылающим лицом. Но спросил почему-то про другое:

— Ты лавку «гадом» называешь?

— Это запрещено Уставом?

— Нет. А вот портить имущество отеля – запрещено.

— Как и ходить в туалет в кусты, товарищ лейтенант.

Теперь я разозлила куратора. Пора брать руки в ноги и бежать... очень быстро. Солд обогнул лавку и встал передо мной.

— Что ты себе позволяешь, Ветрова?

— Ничего, товарищ лейтенант.

— Ничего-о-о? — протянул он насмешливо. — Да, пожалуй, ничего. Разве что шляться по парку и портить лавки в то время, когда нужно быть на инициации, трясти волосами, хотя по Уставу они должны быть убраны, и пререкаться со старшими по званию! Ты здесь не на курорте, Ветрова! И, раз уже тебе выпало счастье проходить здесь практику, я заставлю тебя соответствовать!

Отчитал он меня, как полагается, чтобы не забыла, кто тут матерый волк, а кто – собачонка без права тявкать на старших.

— Позвольте обратиться, товарищ лейтенант, — сказала я, выбрав самый свой безэмоциональный тон.

Привыкший, что его слова разят курсантов, аки оружие спящих, Солд подался вперед, и даже ладонь к уху приложил. Мол, слушаю тебя со всем вниманием, Ветрова.

— Во-первых, до сбора на инициацию еще есть время. Во-вторых, в парке я прогуливалась, чтобы прогнать сонливость. Откуда сонливость? После единственного сытного ужина за последнее время. В-третьих, по лавке я ударила несильно, так что мои действия нельзя засчитать за порчу имущества. В-четвертых, я действительно отрабатывала удар, представляя гибрида. В-пятых, всех гибридов я называю «гадами». В-шестых, мои волосы распущены, потому что лопнула резинка для волос. В-седьмых, я не позволяла себе ничего лишнего и всего лишь заметила, что использовать кусты как туалет запрещено. Если у вас имеются другие замечания к моему внешнему виду и поведению, я с радостью их выслушаю, чтобы соответствовать гордому званию курсантки Военной академии.