Те, кто из-за аварии, болезни лишился рук или ног, порой чувствуют в исчезнувшей части тела боль, которая называется фантомной. Казалось бы, эти страдания мнимы, но даже наука подтверждает их существование. Теперь я это понимаю. После смерти Найны я осознал, как тяжело испытывать боль там, где ничего нет. Словно калека, нагибающийся почесать ампутированную ногу, я поворачиваюсь во сне и обнимаю пустоту. Каждый четверг в девять вечера, когда начинается Найнина любимая передача, я чуть не зову ее к телевизору. Чищу зубы и забываю, что класть пасту на вторую щетку больше не надо.
Морфий не может унять фантомную боль, равно как и время, которое считают лучшим обезболивающим, не в силах залечить мою рану. Другой наркотик для человеческого сердца — время. Однако я не хочу стирать воспоминания, пусть даже они обрекают меня на муки.
Врачи утверждают, что нашли лекарство от фантомной боли. Всеми нашими действиями управляет двигательная зона коры головного мозга. В ней представлено человеческое тело, и она сокращается, если какая-то его часть пропадает. Чем больше сокращение, тем сильнее боль. У людей с протезами эта зона сжимается в меньшей степени, потому что сигналы о движении продолжают поступать в мозг. Инвалидам советуют воображать, будто отсутствующая часть тела действует, как ей положено. Тогда сокращение двигательной зоны замедляется или вовсе останавливается, а боль проходит. Кто бы мог подумать, что для избавления от страданий есть такое простое средство?
Я воспользовался похожим методом, чтобы примириться со смертью Найны: я вспоминаю и представляю потерянное. Никто больше не кладет мед в мой чай, но я пью, думая о Найне, и он становится слаще. Иногда я воображаю то, что плохо помню или не знаю о ней. Зона любви в моем мозгу не сокращается, получая вымышленные импульсы. Такое лечение я прохожу не ради себя — ради тебя, Умид.
Ради тебя, хоть ты и не знаешь, что потеряла… (Или знаешь? Быть может, ты уже почувствовала?) Наверное, самая большая трагедия — лишиться того, что было твоим по праву, так и не обретя; потерять мать, не узнав ее ласк. Мне становится страшно при мысли, что внутри тебя что-то сжимается от этой утраты и причиняет боль. Поэтому я попытался вложить образ твоей мамы в слова, придумать ей замену. Я описал ее прошлое на этих страницах, чтобы они посылали необходимые импульсы в твой мозг и создавали впечатление, будто ты знала Найну.
Возьми эти слова. Представь то, о чем они повествуют. Прочувствуй их. Пожалуйста, обращайся с ними бережно, моя Умид, ведь история Найны — и твоя тоже. Ибо истории родителей неизбежно становятся нашими собственными, и пока мы их не узнаем, мы не станем самими собой.
Я признательна всем, кто поддерживал меня во время создания этой книги.
В особенности я должна поблагодарить:
Бобби и Вики, моих дорогих друзей и благородных эмиссаров. Лауру Шерлок, которая помогала издать эту книгу как можно быстрее. Наташу Фэрветер, чьи теплота и проницательность превратили процесс издания в удовольствие. Джун Лоусон, чья внимательность превзошла мою во много раз, а тактичные и подчас колкие комментарии обнаружили то лучшее, что во мне было. Всех в «Трансуорлд паблишерс», кто верил в эту книгу и помогал готовить ее к публикации.
Я многим обязана своей семье: закоренелым рассказчикам и прекрасным поварам. Мама-джи и папа-джи, моим вторым родителям. Симсу и Агаму — благодаря им я научилась смеяться над собой. Ровану и Элиоту, которые напоминают мне, как я еще молода и уже стара. Па, знающему, как надо работать, чтобы осуществить мечту. Нефу и Саре, моим защитникам и образцам для подражания. И в первую очередь — маме, чья доброта и вкусная еда всегда вдохновляли меня и поддерживали.
И еще есть Мэтти. Ему я могу сказать только одно: без тебя, любовь моя, я была бы другой и эта книга не появилась бы на свет.
