Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - [121]

После этого Фейге и подал в отставку. «Сам факт того, что они с такой легкостью готовы были рисковать детскими жизнями, — вот что меня встревожило больше всего», — сказал он. Позже он жалел лишь о том, что подал в отставку добровольно вместо того, чтобы ослушаться и вынудить их уволить его со скандалом, поскольку это подняло бы больше вони.

В администрации Рейгана, должно быть, заметили такую возможность и по достоинству оценили ее потенциальные последствия. Сразу же после отставки Фейге Белый дом превратил должность директора CDC из гражданской служебной в занимаемую по президентскому назначению. С основания агентства в 1946 году и вплоть до ухода Фейге никого не интересовали политические взгляды и партийная принадлежность директора CDC. («Меня лично никто ни разу не спрашивал», — сказал Фейге.) Отныне директор CDC не мог всплыть из глубин Центров на самый верх на волне одобрения со стороны коллег, а насаждался туда действующим хозяином Белого дома, который волен был выбирать его из числа своих верных сторонников. Вместо Фейге директором назначили Джеймса О. Мэйсона, личного друга и единомышленника сенатора-республиканца Оррина Хэтча. Но если бы он и при таком анамнезе вдруг чем-то не угодил Белому дому, президент Рейган уволил бы его в два счета, чего никак не мог позволить себе сделать в отношении Дэвида Сенсера ни один из четырех президентов, которых тот застал на своем посту[73]. Отныне директор CDC не мог нести свою службу при одной президентской администрации за другой, как это делали его предшественники, но сменялся по истечении срока полномочий назначившего его президента, а нередко и раньше. Всё правительство США давненько дрейфовало в этом направлении: решение вопросов оперативного управления последовательно передавалось из рук кадровых госслужащих в сферу компетенции личных назначенцев президента. Одной из проблем такого подхода являлось отсутствие у временщиков должного опыта управления: среднестатистический срок их пребывания в должности составлял от полутора до двух лет в зависимости от степени взбалмошности президента и его приближенных. И тип людей, избираемых ими на роли временщиков, был весьма специфическим. Попадались, конечно, приятные исключения, но наибольшие шансы выдвинуться при таком подходе имел льстец и подхалим. Человек, назначение которого не было сопряжено ни с какими рисками для политической деятельности Белого дома. Человек, предпочитающий отсрочку решения проблемы ее радикальному и жесткому решению. Чемберлен, а не Черчилль.

Наткнувшись на историю Дэвида Сенсера, Черити вдохновилась ею и одновременно усмотрела в ней объяснение многому из того, что ей самой довелось пережить. Родилась она в год увольнения Сенсера, так что отчасти его история звучала для нее преданьем старины глубокой. Но ведь именно в том году в CDC и начался решительный перелом к худшему, спровоцированный публикацией «Аферы со свиным гриппом» и приведший к качественному перерождению этой конторы. «Только теперь я понимаю, почему CDC некогда вызывали такое восхищение, — сказала Черити. — Исключительно потому, что там работали люди, подобные ему». Но пример того же Сенсера открыл ей глаза и на цену храбрости. После Сенсера — или после Фейге, это уж точно, — отношение CDC к борьбе с заболеваниями претерпело такие изменения, что всякая нужда в храбрости там отпала. И началось затяжное погружение в пучину. Они высаживали на своих клумбах искусственные цветы взамен засохших в надежде, что никто не заметит подмены. Но зоркие люди всё замечали, в особенности те, кто доверчиво приблизился к их крыльцу. Раджив Венкайя увидел там нечто такое, что вынудило его вычеркнуть CDC из числа участников планирования и реализации задуманной им стратегии вмешательств в случае пандемии. Джо Де Ризи воочию убедился, что им ничуть не интересно его мощное оружие, способное преобразить контроль распространения инфекционных заболеваний.

А ведь потребность в принятии трудных решений ради защиты здоровья людей никуда от этого не делась. Ее просто загнали вглубь системы, переложив на работников местного здравоохранения. А они, с их низким социальным статусом и, как следствие, крайней уязвимостью, оказались, по сути, лишенными иного выбора, если надеялись спасти жизни, — и расплачивались по всей стране в лучшем случае потерей работы за свои попытки обуздать болезнь без помощи самоустранившихся от этого людей из CDC. Сара Коди, уполномоченный общественного здравоохранения по округу Санта-Клара, выпустила первый в стране приказ о соблюдении домашнего режима после выявления первого же в стране случая передачи COVID между местными жителями, — и теперь она вынуждена жить под круглосуточной охраной местной полиции. Николь Квик, главврач округа Ориндж, увидев, что у них свирепствует вирус, выпустила предписание о соблюдении масочного режима аккурат перед тем, как из CDC что-то промямлили о том, что нужда в масках остается под вопросом. В результате Николь турнули с работы, а из штата она затем сбежала сама, опасаясь физической расправы.

До своего увольнения Дэвид Сенсер возглавлял CDC на протяжении десяти с лишним лет и вполне мог рассчитывать на продолжение банкета еще лет на десять вперед. После этого события в нем будто что-то сломалось. Он запил — поначалу в компаниях, а затем по-черному, да так, что пришлось проходить курс лечения от алкоголизма. Затем он десять лет прослужил кем-то вроде мэра поселения работников общественного здравоохранения в черте Атланты, но оставаться там ему, в целом, было дискомфортно. Он устроился в компанию — производитель медтехники в Нью-Джерси, но и эта работа не пришлась ему по душе, не лежавшей к бизнесу. И тогда он успешно прошел конкурс на замещение вакантной должности комиссара здравоохранения Нью-Йорка. Журналисты