Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - [120]

Через две недели Нойштадт ответил. Письмо Хендерсона его опечалило, сообщал он. Страна обречена, предрекал он, «если профессионалов общественного здравоохранения вашего уровня не удастся побудить к обузданию массы трудностей, порождаемых действиями правительства через федеральную систему в телевизионную эпоху, особенно после Уотергейта». Изменения в СМИ и обществе повлекли за собой перемены в массовом восприятии технических решений, поэтому люди с одним лишь техническим опытом не могут и дальше принимать решения без оглядки на то, в каком свете их могут выставить постфактум в глазах циничной публики.

Хорошо бы Хендерсону было на этом и остановиться, но он по какой-то причине не смог и через месяц написал второе письмо — трехстраничную, через один интервал гневную отповедь автору памфлета. Ему не дает покоя, писал он, что этот профессор-политолог самоуверенно выдает себя за понимающего хотя бы на студенческом уровне, что такое принятие решений в боевых условиях, и при этом напрочь забывает о важнейшем свойстве таких решений — неопределенности. «Я нахожу несопоставимое на много порядков различие между несением персональной ответственности за принятые решения и пребыванием в статусе советника или лица, изучающего процесс их принятия, — писал он. — Испытать оргазм или получить стрелу между ребер — это одно, а читать-писать об этом — совсем другое». Сенсер нарвался на разящую стрелу. Нойштадт же всего лишь начитан о том, что такое оргазм, — и, однако же, смеет использовать свой опосредованный опыт для того, чтобы ходить гоголем и выставлять себя авторитетом в предмете, с которым лично дела не имел. «Любому администратору по долгу службы регулярно приходится принимать решения на основе неполных данных, — заключил Хендерсон. — ‹…› Ситуация была, что называется, „без шансов“, причем при выборе любого из множества вариантов, а не только тех, что описаны вами. Из многих бесед с Сенсером и персоналом CDC, которые я в ту пору имел, это становилось даже слишком хорошо понятно. Так что нарисованный вами их портрет как людей, самовлюбленно и высокомерно творящих произвол в прямолинейной решимости сеять добро по своему разумению и предотвращать заболевание, „послав к черту общественное мнение и лично президента“, невероятно далек от истины, — и тут вы просто „попали в молоко“».

И он был прав: «Афера со свиным гриппом» при всем ее кажущемся правдоподобии вовсе не раскрывает суть проблемы, с которой столкнулся Сенсер. Если бы Сенсер стал дожидаться начала сезонной циркуляции нового патогена, чтобы убедиться в том, что вакцина подобрана правильно, он упустил бы время, а вместе с ним и шанс спасти сотни тысяч жизней. «Принимать решение о запуске программы на случай свиного гриппа было равносильно ставке на тотализаторе вслепую, без знания шансов», — заключили авторы, забыв добавить, что не принимать решение о запуске программы вакцинации от свиного гриппа было бы такой же ставкой вслепую со столь же туманными шансами. Реального соотношения шансов не знает никто и никогда. Ни разу не рассмотрели авторы и следующий интересный контраргумент: учитывая присущую ситуации неопределенность, как было бы расценено решение Дэвида Сенсера в том случае, если бы пандемия реально началась? Как тогда отнеслись бы к нему американские политики и общество? Американская публика, вероятно, зашлась бы от гордости за свою страну, оказавшуюся единственной в мире, где власти не только вовремя уловили угрозу для своих граждан, но и предприняли действенные меры для их защиты от этой угрозы. Билл Фейге считал, что при таком повороте событий Сенсер стал бы национальным героем.

А так Фейге вынужденно и даже отчасти нехотя заступил на место Сенсера во главе CDC. (Он предпочитал полевую работу по борьбе с заболеваниями организационной.) Да и характер работы в CDC начал меняться на глазах, причем в самых нежелательных для Фейге направлениях. «Белый дом вмешивался всё больше и больше», — вспоминал он. Директор CDC тогда считался гражданским служащим вне политики, и, когда Джимми Картера сменил Рональд Рейган, директорская должность осталась за Фейге. Но теперь, когда Фейге давал показания перед Конгрессом, к нему приставляли эскорт из Белого дома следить, чтобы он не сболтнул лишнего. Ему мешали вести научные исследования, противоречившие интересам электората или спонсоров Рейгана. Любой проект, касавшийся, к примеру, ВИЧ/СПИДа, подлежал согласованию с Белым домом, имевшим право вето. Но переломный для Фейге момент наступил в 1983 году после того, как исследователи CDC открыли связь между ацетилсалициловой кислотой и синдромом Рея у детей. При назначении безобидного, казалось бы, аспирина при гриппе или кори, он мог повлечь отеки печени и головного мозга вплоть до редких случаев с летальным исходом. Компании — производители аспирина пожаловались в Белый дом. «Из Белого дома позвонили и велели нам прекратить это безобразие раз и навсегда, — вспоминал Фейге. — „Быстро проведите новое исследование и опровергните“, — прямо так и сказали». Так производители аспирина вынудили CDC выбросить результаты научных изысканий на помойку и затормозили научный прогресс.