Иллюзии ночей - [17]

Мама просила к ней в больницу зайти! Он глянул на часы. Одиннадцать! Йёх! Он схватил сотовый, уверенный, что нём куча пропущенных звонков, однако экран был пуст!

Егор осторожно положил телефон на стол и уставился в окно, на больницу, которая светилась редкими окнами буквально через школьный стадион и дорогу. Встал. Прилип к стеклу, которое окно – мамино? Нет, оно с внутренней стороны. Спит уже, наверное. Ждала, ждала… Не дождалась и спит.

Ну, ничего, завтра Егор к ней после школы забежит. Подумаешь!.. А теперь – спать. А то, в довершенье бед, он проспит и опоздает в школу. А тут уроки ещё недоучены!

Но чем старательнее Егор зажмуривал глаза и старался уснуть, тем бодрее себя чувствовал. Что ж это такое?! Бессонница, как у старика какого!

Проезжавшая машина достала светом фар икону Пресвятой Богородицы, которую мама после смерти папы повесила на восточной стене. Глаза Девы Марии глянули Егору прямо в сердце, и он покраснел.

Машина проехала, Лик ушёл в тень, но любящий взор Прекрасной Женщины на иконе горел перед Егором, как живой. Колом встали пиво и сигареты. Фу, мерзость.

Как всё это странно…

Егор решительно сбросил с себя одеяло.

… Марии Даниловне не спалось. Она слушала, как посапывает по соседству Нина Кубик, и смотрела в чёрное окно, до которого едва доставал свет уличного фонаря. Неожиданно её будто кольнуло в грудь, и она поднялась с кровати и подошла на цыпочках к окну.

Привычно оглядела пустынный двор и… ахнула: внизу под фонарём стояла запорошенная снегом маленькая фигурка.

– Егорушка! – прошептала она и прижалась к холодной прозрачности окна.

Парнишка увидел белый силуэт и с виноватым видом замахал рукой. Он что-то быстро и горячо говорил, но она не слышала. Не слышала, но понимала, и кивала ему, прощая и соглашаясь. Он снова помахал ей, и она, заметив его голые пальцы, распереживалась, что он замёрзнет… Егор угадал её заботу и тут же напялил перчатки. Мама улыбнулась.

– Спасибо, что навестил, сыночек, – прошептала она, и Егор вдруг, как в раннем детстве, послал ей волшебный воздушный поцелуй.

12-15 августа 2011

ЮЖНАЯ СКАЗКА

«Бывают ли на свете сказки? Может быть, когда-то мы проверим это. Но, кажется, проверка – не гарантия истины. И потом, разве сама жизнь – не сказка именно потому, что она жизнь? И не застыли ли в камне споры жизни – любой, но всегда вызывающей непонимание её сущности? Бывает ли любовь среди мёртвого – кто знает... Может, были бы мы стеклом, нам бы не хотелось прятать себя в бутылке и отказываться от наслаждения сверкать на солнышке и полироваться дождём. Но мы не стёкла, и мы влюбляемся снова и снова – зачем, спрашивается, зачем?»

Клара Аничкина пососала кончик ручки, рассеянно уставившись на большие зелёные настенные часы, стрелки которых стояли на цифре «двенадцать». Да, полдень. Где-то за окнами и стенами жарило южное солнце, шлейфом трепетали морские волны, сверкающие ослепительными бликами, где-то гудел базар с фруктами, чебуреками и сыром, вальяжно и оголтело нежился пляж в песках, в разноцветной гамме гальки и лотков с мороженым, пивом и сладостями; носился в воздухе слюнедразнящий аромат шашлыков, а ещё – запах пыльных кипарисов и тополей, изнывающих от зноя, кукурузы и нагретой земли с едва уловимой свежестью только что выловленных из воды ракушек.

Но это – где-то там, за окнами и стенами, а здесь просто духота, просто свет с улицы через окна, пара мух и развесистые растения в глиняных и пластиковых горшочках.

Мимо стойки регистрационного стола пробегают счастливые отдыхающие в летних открытых платьицах и костюмчиках. У всех на лицах жар лета и прохлада морского ветра. Кто-то в мокрых купальниках, с мокрыми волосами, соблазнительно раскинутыми по гладким плечам, кто-то ещё с чемоданами или уже с чемоданами. У таких взоры выдают предвкушение; зависть; сожаление.

А Клара Аничкина всё сидит, сидит, регистрирует приезжающих в отель курорта Судак и покидающих его.

Вечер. Кончилась смена Клары. Девушка подхватила сумку и ринулась на пляж. В море, в солнце и зарыться в песок! На пару часов представить себя бездельницей, на пару часов сделать вид, что ты одна из этих северных особ, прилетающих на курорт потратить время и деньги на собственные удовольствия.

А наутро Кларе снова на работу. И вот назавтра она увидела в вестибюле отеля новую пару.

Вообще парочек на юге больше, чем муравьёв в муравейнике. А что вы хотите? Открытые взглядам выпуклости, смех и прекрасное настроение – как прикажете избежать сердечных стуканий в груди при виде противоположного пола? Невозможно. И рождаются парочки, а у парочек – свечение в глазах, зубах и в улыбке. И ещё поцелуйные радости. Объятия. Нежные слова... В общем, южная любовь не редкость. Почему тогда Клара Аничкина заметила эту пару? Были и красивее, и откровеннее, и страстнее... Но не такие трогательные.

Она внимательно вглядывалась в черноволосого мужчину лет около сорока, в тёмных очках, скрывающих большие, вечно потупленные глаза, и в молодую женщину лет тридцати, тоже черноволосую, с прекрасной фигурой и умным привлекательным лицом. Из них двоих именно она не могла скрыть своё счастье. Когда он покидал её на пару минут, чтобы купить мороженое для неё или сигареты, она гасла, ждала с тревожным голодом во взгляде и разгоралась, едва он появлялся из толпы и подходил к ней. Он редко смотрел на неё. Она жадно пила каждое движение его глаз, скользивших по ней. Может, он не любит её? – гадала Клара. Когда она уходила, он не искал её, курил, глядя в холл или на многоликих южан, и в нём не было ни беспокойства, ни страстного ожидания влюблённого. Зато, когда она подходила к нему, в нём происходило что-то щемящее, что-то крепко настоянное, приятно хозяйское, и его скупая улыбка и целомудренное переплетение пальцев говорило, кричало о его чувствах так же полно, как и её подвижное, не умеющее таиться лицо.