Ильф и Петров - [9]
«Пуля ударила в лоб Мюллеру и отскочила. “Броневой”, – понял Штирлиц».
«Внизу какие-то эсэсовцы ставили машину на попа. “Бедняга пастор”, – подумал Штирлиц».
«Штирлиц встал спозаранку и одернул занавеску. Румынские разведчицы продолжали передачу». Позаранку и Занавеску – это в духе классических шуток с иностранными фамилиями.
«Обнаженная Габи бросилась Штирлицу на шею. Она еще не знала, что Штирлиц любит только стариков и детей».
И, конечно, замечательный анекдот, когда Штирлиц проходит в буфете очередь, быстро накладывает все без очереди себе, отходит. Мюллер смотрит на него во все глаза. Голос за кадром: “Мюллер тогда еще не знал, что Герои Советского Союза обслуживаются вне очереди“». (смех в зале)
Есть жестокие варианты: «Мюллер, пойдемте снимем девочек» – «Не надо, Штирлиц, пусть повисят» – это звучит нечеловеческим кощунством, я сейчас просто боюсь это пересказывать, потому что, чего доброго, окажется, что это экстремизм, но этот анекдот просто ходил и он был широко напечатан. А есть анекдот, за который никому ничего не будет и который вполне себе трогательный как-то: «Штирлиц шел по Фридрих-штрассе. Ничто, кроме волочащегося за плечами парашюта, не выдавало в нем советского разведчика». Вот это, понимаете, это очарование…
Или еще – знаменитые обобщения Штирлица, которые он делал. Он же занят постоянно очень напряженной интеллектуальной работой. Вот он выглядывает в окно. «Штирлиц увидел, как какие-то люди с лыжными палками в лыжных шапочках и с лыжами на плечах шли в сторону швейцарских Альп. “Лыжники!“ –догадался Штирлиц». Капитан Очевидность. Я уж не говорю о том, как «Плейшнер пятый раз прыгал с пятого этажа, но яд все не действовал».
Этот замечательный языковой эксперимент породил в результате текст, который отчасти заменил нам третий роман о Бендере. Я говорю о романе Асса и Бегемотова «Как размножаются ежики». Это опять два соавтора, опять два человека, которые тогда еще студентами-третьекурсниками просто за пивом написали гениальную пародию о Штирлице, начинающуюся знаменитыми словами: «За окном шел снег и рота красноармейцев».
Роман «Как размножаются ежики» – это история похождений Штирлица, написанная типично ильфо-петровским языком, ильфо-петровской парой: они точно так же писали, если одна фраза приходила в голову двоим, они немедленно ее вычеркивали. И там есть по крайней мере две великих остроты, которые ушли в анекдоты и которые этих авторов обессмертили. Первая – когда Штирлиц вошел в туалет и увидел на стене надпись «Штирлиц – шпион». Он аккуратно стер «шпион» и написал «разведчик». И вторая, не менее классическая: «А ведь Вы – антисемит, Штирлиц, – сказал Мюллер. – Вы евреев не любите». – «Я – интернационалист, – отвечал Штирлиц, – я никого не люблю». (смех в зале) Вот это чистый Бендер.
Что роднит Штирлица с Бендером? Неотразимая мужская привлекательность. Потрясающие способности ко всему. Неоднократно воскресал из мертвых. И, самое главное, где он оказался в финале своей карьеры? В Латинской Америке. Штирлиц попал в Бразилию, понимаете? Мечта Бендера о Рио-де-Жанейро исполнилась! Вообще, «Экспансия-2», «Экспансия-3» – это уже просто читать невозможно. Но тем не менее мечта Штирлица сбылась. И мечта Бендера, получается, сбылась. Он попал туда, где все в белых штанах.
Третий роман Ильфа и Петрова – это история о разведчике. Потому что, как гениально сформулировал Пелевин, Штирлиц – это главный герой советской интеллигенции, которая всегда ходила в белом свитере под черной униформой эсэсовца, которая всегда думала одно, говорила другое, а делала третье. Вот это абсолютно точная формула разведчика. За это мы и полюбили разведчиков.
Собственно, у Бендера, кроме разведки, другого будущего и не было. Потому что оставаться здесь ему нельзя, а убивать такого героя жалко. И единственное, что он может сделать, – это стать вечным мостом между мирами: сначала нашим человеком в Берлине, а потом нашим человеком в Рио-де-Жанейро.
Остается последний вопрос: будет ли когда-нибудь дописана трилогия? Кстати, вот удивительная особенность русских трилогий: как говорил Лосев, особенность натюрмортов петербургской школы в том, что все они не закончены; особенность русских трилогий тоже в том, что, по-лосевски говоря, остается неоконченной еще одна картина. Федин не смог дотянуть свой «Костер» – третью часть трилогии. Чудом дописал трилогию Алексей Толстой, страшно ее испортив. Гоголь не дописал третий том «Мертвых душ», а второй сжег.
В общем, в России очень трудно обстоит дело с третьим томом. Почему? Потому что в первом томе – теза (нормально), во втором – антитеза (трудно, но кое-как), а вот с синтезом большие проблемы. В общем, диалектически третья ступень нам дается труднее всего. Я допускаю, что традиция Ильфа и Петрова, традиция в чем-то страшного, очистительного смеха может к нам вернуться. Но для этого мы сначала должны пройти через всеочищающую катастрофу, когда этика будет упразднена и от всего останется только ирония.
Желаю ли я нам этого? Твердо сказать не могу.
Вопросы
Что вы думаете о безумной на первый взгляд версии английских исследователей, что автор «Двенадцати стульев» на самом деле Булгаков, что есть масса стилистически сходных вещей, хотя бы начало первых двух глав?
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
В публицистических произведениях А.Курков размышляет о настоящем и будущем Украины.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаменитая лекция Быкова, всколыхнувшая общественное мнение. «Аркадий Гайдар – человек, который во многих отношениях придумал тот облик Советской власти, который мы знаем. Не кровавый облик, не грозный, а добрый, отеческий, заботливый. Я не говорю уже о том, что Гайдар действительно великий стилист, замечательный человек и, пожалуй, одна из самых притягательных фигур во всей советской литературе».
«Как Бунин умудряется сопрячь прозу и стихи, всякая ли тема выдерживает этот жанр, как построен поздний Бунин и о чем он…Вспоминая любимые тексты, которые были для нас примером небывалой эротической откровенности»…
«Нам, скромным школьным учителям, гораздо приличнее и привычнее аудитория класса для разговора о русской классике, и вообще, честно вам сказать, собираясь сюда и узнав, что это Большой зал, а не Малый, я несколько заробел. Но тут же по привычке утешился цитатой из Маяковского: «Хер цена этому дому Герцена» – и понял, что все не так страшно. Вообще удивительна эта способность Маяковского какими-то цитатами, словами, приемами по-прежнему утешать страждущее человечество. При том, что, казалось бы, эпоха Маяковского ушла безвозвратно, сам он большинством современников, а уж тем более, потомков, благополучно похоронен, и даже главным аргументом против любых социальных преобразований стало его самоубийство, которое сделалось если не главным фактом его биографии, то главным его произведением…».
Смерть Лермонтова – одна из главных загадок русской литературы. Дмитрий Быков излагает свою версию причины дуэли, объясняет самоубийственную стратегию Лермонтова и рассказывает, как ангельские звуки его поэзии сочетались с тем адом, который он всегда носил в душе.