Ихтис - [47]

– Бывший преступник покаялся, – заметил Павел. – И за свои грехи поплатился параличом, но обрел дар исцелять больных.

– Если скажут тебе: вот здесь Христос! Не верь! – Спиридон ударил кулаком по столу, и рюмка, стоявшая на краю, подпрыгнула и опрокинулась на пол с жалобным: дзень! Водка выплеснулась на линолеум, Павел отодвинулся на табурете, наклонился, чтобы поднять.

– Сам уж! – прикрикнул на него священник и сорвал с батареи тряпку. – Ну, сейчас точно весь дом сбежится!

И точно, в коридоре прошлепали босые шаги, а в дверях появился заспанный темноволосый мальчуган лет четырех.

– Папа? – с порога сонно спросил он и сунул в рот палец.

– Что ты, Ванька? – Спиридон мигом бросил елозить тряпкой по полу, подошел к сыну в два шага, наклонился и поцеловал в макушку. – А ну бегом к себе! Мать-то где?

– Уснула, – пролепетал мальчик. – А кто у тебя?

– Гости, Ванька, – Спиридон погладил мальчика по волосам. – Ну, идем, идем! Только тихо, тсс!

Обхватив сына за плечи, он мягко вывел его в коридор и на несколько минут пропал из поля зрения. Павел проводил его понимающей полуулыбкой, ногой задвинул тряпку под стол и ощупал карман, где лежал блокнот – корешок привычно хрустнул под пальцами. Жаль, нельзя достать и записать дословно все, что наговорил священник.

Тот вернулся быстро, виновато отводя взгляд, вздохнул и убрал бутылку в холодильник.

– Подальше от греха, – пояснил Спиридон. – Уж лучше по чайку.

– Не хотелось бы вас утруждать, – вежливо ответил Павел. – Да и пойду я скоро. Вы только про Захария договорите.

– Да что Захарий! – в раздражении ответил Спиридон. – Поговорка есть такая: не все, что сверху, от Бога. А распознать лжепророка можно по плодам: что чудеса порождают в душе человека? Появляется ли равнодушие, злость, корысть? Приводит ли так называемое чудо к отходу от христианской веры? Господь в Евангелие не чудесами вытягивал веру, но в ответ на веру творил чудеса. Если бы Степан Черных молился об исцелении своей дочери, то каждую молитву заканчивал бы словами: «Да будет воля Твоя, Господи». И в этом значительная разница между молитвой и волшбой. Читая заговор, колдун демонстрирует власть над духовным миром, навязывает свою волю. А христианин знает, что тот, к кому он обращается, бесконечно выше его, и поэтому христианин просит, а не диктует Богу свою волю.

– Значит, с Черных вы в вопросах веры не сошлись?

– Не совсем, – хмуро ответил священник. – Поговорили мы однажды по душам. Хорошо поговорили, получше, чем вчера, – Спиридон усмехнулся и намекающее потрогал щеку. – Горько мне было глядеть, как такой человек пропадает. Он ведь врачом был, практикующим хирургом. Для того и в город уехал, чтобы образование получить, потому и с дедом разругался в пух и прах. Та же Латка, упокой Господь ее душу, известная по деревне сплетница, так говорила, что дед Демьян очень не хотел, чтобы внук уезжал. Кому бесовскую силу передавать, как не родной крови? А Степан не послушал.

– Если не послушал, зачем вернулся?

– Потому что не отпускает дьявол тех, кто ему обещан. Большая внутренняя сила нужна и железная воля, чтобы соблазну противостоять. А он не смог.

Оба замолчали. От окна тянуло сквозняком, и Павел следил, как волнообразно колышется нижний край занавески – туда-сюда. Убаюкивающе, как маятник гипнотизера. Веруй и воздастся…

Мама верила, но это не спасло ее от смерти. Верила и бабка, но не смогла вернуть внуку слух.

Павел досадливо поморщился и поднялся.

– Что ж, спасибо за гостеприимство. Не стану больше вас утруждать, но если вдруг еще что-то вспомните, я с удовольствием…

– На вечерю приходи, – перебил отец Спиридон. – Вижу, неспокойно у тебя на душе, раб божий Павел. А к таким, неспокойным, нечистый дух быстрее льнет. Говорил Господь: «Берегитесь, чтобы не прельстили вас, ибо многие придут под именем Моим». Так пришло время отделять зерна от плевел. Сумеешь ли?

– Смогу, – ответил Павел. – Постараюсь.

17. Фокусы Степана Черных

Разговор оставил неприятный осадок. Вроде и слова Спиридон говорил правильные, да сколько их, правильных, было? Наслушался обещаний за десять лет вместо того, чтобы сразу пойти на операцию. Чудо дразнило обманчивой близостью, посверкивало, как блесна на леске, и уводило Павла все дальше – от друзей, от Ани, чей образ постепенно изглаживался из памяти, от всего нормального мира. Ветер шептал в голых ветвях, обещая каждому воздать по вере, и в воздухе густело что-то невидимое, но осязаемое, что раньше принадлежало покойному старцу, а теперь никому.

Сгорбленную фигуру участкового Павел заприметил издалека: Михаил Иванович ошивался возле Матрениного дома, смоля папиросу и теребя замурзанный ремешок перекинутой через плечо охотничьей двустволки. Павел поначалу встревожился и принялся оглядываться, раздумывая, не шмыгнуть ли за живую изгородь и обойти огородами, но вовремя опомнился: что он как мальчишка? Кого испугался?

– На охоту собрались? – дружелюбно спросил Павел, поздоровавшись.

Участковый растянул потрескавшиеся губы в вежливой улыбке и уклончиво ответил:

– Да вот проходил мимо и решил заскочить. Илья Петрович велел вам привет передавать.