| Все это произошло в одно мгновение. |
| Then, collecting my belongings, I crossed to where trente et quarante was being played-a game which could boast of a more aristocratic public, and was played with cards instead of with a wheel. | Собрав все, я быстро перешел на trente et quarante. |
| At this diversion the bank made itself responsible for a hundred thousand thalers as the limit, but the highest stake allowable was, as in roulette, four thousand florins. | За trente et quarante сидит публика аристократическая. Это не рулетка, это карты. Тут банк отвечает за сто тысяч талеров разом. |
| Although I knew nothing of the game-and I scarcely knew the stakes, except those on black and red-I joined the ring of players, while the rest of the crowd massed itself around me. | Наибольшая ставка тоже четыре тысячи флоринов. Я совершенно не знал игры и не знал почти ни одной ставки, кроме красной и черной, которые тут тоже были. |
| At this distance of time I cannot remember whether I ever gave a thought to Polina; I seemed only to be conscious of a vague pleasure in seizing and raking in the bank-notes which kept massing themselves in a pile before me. | К ним-то я и привязался. Весь воксал столпился кругом. Не помню, вздумал ли я в это время хоть раз о Полине. |
| But, as ever, fortune seemed to be at my back. | Я тогда ощущал какое-то непреодолимое наслаждение хватать и загребать банковые билеты, нараставшие кучею предо мной. Действительно, точно судьба толкала меня. |
| As though of set purpose, there came to my aid a circumstance which not infrequently repeats itself in gaming. | На этот раз, как нарочно, случилось одно обстоятельство, довольно, впрочем, часто повторяющееся в игре. |
| The circumstance is that not infrequently luck attaches itself to, say, the red, and does not leave it for a space of say, ten, or even fifteen, rounds in succession. | Привяжется счастие, например, к красной и не оставляет ее раз десять, даже пятнадцать сряду. |
| Three days ago I had heard that, during the previous week there had been a run of twenty-two coups on the red-an occurrence never before known at roulette-so that men spoke of it with astonishment. | Я слышал еще третьего дня, что красная, на прошлой неделе, вышла двадцать два раза сряду; этого даже и не запомнят на рулетке и рассказывали с удивлением. |
| Naturally enough, many deserted the red after a dozen rounds, and practically no one could now be found to stake upon it. | Разумеется, все тотчас же оставляют красную и уже после десяти раз, например, почти никто не решается на нее ставить. |
| Yet upon the black also-the antithesis of the red-no experienced gambler would stake anything, for the reason that every practised player knows the meaning of "capricious fortune." | Но и на черную, противоположную красной, не ставит тогда никто из опытных игроков. |
| That is to say, after the sixteenth (or so) success of the red, one would think that the seventeenth coup would inevitably fall upon the black; wherefore, novices would be apt to back the latter in the seventeenth round, and even to double or treble their stakes upon it-only, in the end, to lose. | Опытный игрок знает, что значит это "своенравие случая". Например, казалось бы, что после шестнадцати раз красной семнадцатый удар непременно ляжет на черную. |
| Yet some whim or other led me, on remarking that the red had come up consecutively for seven times, to attach myself to that colour. | На это бросаются новички толпами, удвоивают и утроивают куши, и страшно проигрываются. Но я, по какому-то странному своенравию, заметив, что красная вышла семь раз сряду, нарочно к ней привязался. |
| Probably this was mostly due to self-conceit, for I wanted to astonish the bystanders with the riskiness of my play. Also, I remember that-oh, strange sensation!-I suddenly, and without any challenge from my own presumption, became obsessed with a DESIRE to take risks. | Я убежден, что тут наполовину было самолюбия; мне хотелось удивить зрителей безумным риском, и - о странное ощущение - я помню отчетливо, что мною вдруг действительно без всякого вызова самолюбия овладела ужасная жажда риску. |
| If the spirit has passed through a great many sensations, possibly it can no longer be sated with them, but grows more excited, and demands more sensations, and stronger and stronger ones, until at length it falls exhausted. | Может быть, перейдя через столько ощущений, душа не насыщается, а только раздражается ими и требует ощущений еще, и все сильней и сильней, до окончательного утомления. |
| Certainly, if the rules of the game had permitted even of my staking fifty thousand florins at a time, I should have staked them. | И, право не лгу, если б устав игры позволял поставить пятьдесят тысяч флоринов разом, я бы поставил их наверно. |
| All of a sudden I heard exclamations arising that the whole thing was a marvel, since the red was turning up for the fourteenth time! | Кругом кричали, что это безумно, что красная уже выходит четырнадцатый раз! |
| "Monsieur a gagne cent mille florins," a voice exclaimed beside me. | - Monsieur a gagne deja cent mille florins, - раздался подле меня чей-то голос. |
