| - Славный вы человек, мистер Астлей, - сказал я (меня, впрочем, ужасно поразило: откуда он знает?), - и так как я еще не пил кофе, да и вы, вероятно, его плохо пили, то пойдемте к воксалу в кафе, там сядем, закурим, и я вам все расскажу, и... вы тоже мне расскажете. |
| The cafe in question was only a hundred paces away; so, when coffee had been brought, we seated ourselves, and I lit a cigarette. Astley was no smoker, but, taking a seat by my side, he prepared himself to listen. | Кафе был во ста шагах. Нам принесли кофе, мы уселись, я закурил папиросу, мистер Астлей ничего не закурил и, уставившись на меня, приготовился слушать. |
| "I do not intend to go away," was my first remark. "I intend, on the contrary, to remain here." | - Я никуда не еду, я здесь остаюсь, - начал я. |
| "That I never doubted," he answered good-humouredly. | - И я был уверен, что вы останетесь, -одобрительно произнес мистер Астлей. |
| It is a curious fact that, on my way to see him, I had never even thought of telling him of my love for Polina. | Идя к мистеру Астлею, я вовсе не имел намерения и даже нарочно не хотел рассказывать ему что-нибудь о моей любви к Полине. |
| In fact, I had purposely meant to avoid any mention of the subject. | Во все эти дни я не сказал с ним об этом почти ни одного слова. |
| Nor, during our stay in the place, had I ever made aught but the scantiest reference to it. | К тому же он был очень застенчив. |
| You see, not only was Astley a man of great reserve, but also from the first I had perceived that Polina had made a great impression upon him, although he never spoke of her. | Я с первого раза заметил, что Полина произвела на него чрезвычайное впечатление, но он никогда не упоминал ее имени. |
| But now, strangely enough, he had no sooner seated himself and bent his steely gaze upon me, than, for some reason or another, I felt moved to tell him everything-to speak to him of my love in all its phases. | Но странно, вдруг, теперь, только что он уселся и уставился на меня своим пристальным оловянным взглядом, во мне, неизвестно почему, явилась охота рассказать ему все, то есть всю мою любовь и со всеми ее оттенками. |
| For an hour and a half did I discourse on the subject, and found it a pleasure to do so, even though this was the first occasion on which I had referred to the matter. | Я рассказывал целые полчаса, и мне было это чрезвычайно приятно, в первый раз я об этом рассказывал! |
| Indeed, when, at certain moments, I perceived that my more ardent passages confused him, I purposely increased my ardour of narration. | Заметив же, что в некоторых, особенно пылких местах, он смущается, я нарочно усиливал пылкость моего рассказа. |
| Yet one thing I regret: and that is that I made references to the Frenchman which were a little over-personal. | В одном раскаиваюсь: я, может быть, сказал кое-что лишнее про француза... |
| Mr. Astley sat without moving as he listened to me. Not a word nor a sound of any kind did he utter as he stared into my eyes. Suddenly, however, on my mentioning the Frenchman, he interrupted me, and inquired sternly whether I did right to speak of an extraneous matter (he had always been a strange man in his mode of propounding questions). | Мистер Астлей слушал, сидя против меня, неподвижно, не издавая ни слова, ни звука и глядя мне в глаза; но когда я заговорил про француза, он вдруг осадил меня и строго спросил: имею ли я право упоминать об этом постороннем обстоятельстве? Мистер Астлей всегда очень странно задавал вопросы. |
| "No, I fear not," I replied. | - Вы правы: боюсь, что нет, - ответил я. |
| "And concerning this Marquis and Mlle. Polina you know nothing beyond surmise?" | - Об этом маркизе и о мисс Полине вы ничего не можете сказать точного, кроме одних предположений? |
| Again I was surprised that such a categorical question should come from such a reserved individual. | Я опять удивился такому категорическому вопросу от такого застенчивого человека, как мистер Астлей. |
| "No, I know nothing FOR CERTAIN about them" was my reply. "No-nothing." | - Нет, точного ничего, - ответил я, - конечно, ничего. |
| "Then you have done very wrong to speak of them to me, or even to imagine things about them." | - Если так, то вы сделали дурное дело не только тем, что заговорили об этом со мною, но даже и тем, что про себя это подумали. |
| "Quite so, quite so," I interrupted in some astonishment. "I admit that. Yet that is not the question." | - Хорошо, хорошо! Сознаюсь; но теперь не в том дело, - перебил я, про себя удивляясь. |
| Whereupon I related to him in detail the incident of two days ago. I spoke of Polina's outburst, of my encounter with the Baron, of my dismissal, of the General's extraordinary pusillanimity, and of the call which De Griers had that morning paid me. In conclusion, I showed Astley the note which I had lately received. | Тут я ему рассказал всю вчерашнюю историю, во всех подробностях, выходку Полины, мое приключение с бароном, мою отставку, необыкновенную трусость генерала и, наконец, в подробности изложил сегодняшнее посещение Де Грие, со всеми оттенками; в заключение показал ему записку. |
| "What do you make of it?" I asked. |
