Игла бессмертия - [9]

Последний спутник, Олег, ни о чем конкретном не размышлял — лишь ощущал радость от того, что он едет куда-то вместе с товарищами, что делать они будут дело благое, что вокруг чудесные виды природы, и уже не теснят его со всех сторон монастырские тяжкие стены.

Так и ехали, пока возница, до того тянувший одну песенку за другой, не удивился:

— Не пойму я, где мы едем. Уж давно должон показаться пригорок с хатами, а по правую руку — роща.

Вокруг же, сколько хватало глаз, простирались поля, лишь на горизонте окаймлённые тёмной полоской леса. И вид этот сопровождал путников уже довольно долго. Евсей остановил кобылу. Как только лошадёнка встала, на людей навалилась не августовская духота и зной, будто бы заглянувший из середины июля.

Демид, витавший в сладких грёзах и пропустивший слова Евсея, возмутился:

— Чего встал-то? Погоняй, раз уплачено.

— Куды погонять-то? Уж должны быть на месте.

— Может, свернули где ненароком? — предположил Фёдор.

— Да нет тут других дорог.

— А что ж ты нам пел, что крюк тебе выходит? — припомнил Демид.

— Что, что — ништо!

— Дурачков нашёл? А ну, вертай монеты! Рожа плутовская!

— Оставь, не в деньгах дело, — начал было Николай.

— А ты чего раскомандовался, старый? Это моё дело! Этот лапотник из меня дурака лепит и радуется! Или пусть серебро отдаст, или я ему юшку пущу!

— Чего, чего ты?! — испугался Евсей.

Демид слез с телеги и собрался уж в самом деле кулаки об нос возницы почесать, да зацепился полой кафтана за косой бортик, и Фёдор, спрыгнув проворнее, подбежал к нему и зашептал что-то на ухо. Буян ещё какое-то время хмурился и ворчал, но грозиться перестал.

— Поехали дальше, да смотрите в оба, — распорядился Николай. — Заряжу-ка я пистолет на крайний случай.

Лошадь пошла не сразу: фыркала, упрямилась и двинулась только после крепкого удара вожжами.

Вокруг путников растеклась тревога, а окружающий пейзаж показался враждебным в своей неизменности. Солнце стояло в зените и палило немилосердно, отчего воздух начал струиться и переливаться, искажая и снижая видимость. Сколь каждый ни вглядывался, никак не мог усмотреть хоть какие-нибудь строения.

— Стой! — взволнованно крикнул Демид. — На траву глядите!

— А что?

— Она колышется, а ветра нет!

И в самом деле, море листьев и стеблей несильно волновалось то в одну, то в другую сторону. Как только телега остановилась, жар навалился с одуряющей силой, и лошадь легла на землю прямо в упряжи.

— Господи, спаси! — заголосил Евсей и подбежал к своей животине, не переставая мелко креститься.

— Приехали, — констатировал Демид.

Вокруг зыбким маревом переливался воздух, а разнотравье будто вторило ему.

— Ну-ка, подсобите, — попросил Николай.

Выбравшись из телеги, он подошёл к краю высокой травы, долго присматривался, а затем провел ладонью по стеблям — руку ожгло будто крапивой.

— Чародейство.

— Господи, спаси, — сказал уже Фёдор.

— Да, давайте обратимся к Господу, — согласился Николай и посмотрел на Олега.

Тот кивнул, сложил руки, и все поступили так же. Помолившись, люди будто бы почувствовали облегчение и немного успокоились, но больше ничего не поменялось.

— Не пускают нас... — сказал Николай.

— Вертаемся? — нервно спросил Демид.

— Да, поехали обратно, куда мы супротив этого? — поддержал Фёдор.

— Погодите, подумать надо.

Николай присел на задок телеги и стал размышлять, рассеянно поглаживая да покручивая усы. Что же это такое? Какие такие силы?

Да, жарковато, пот уж исподнее промочил. И солнце всё никак не покатится к закату, а вокруг поля... Хмм...

Развязав сидор, Николай достал хлеб и отломил от него краюху. Посыпал солью и поковылял к полю. Не доходя шага до колыхающейся травы, с земным поклоном положил подношение и попятился.

Поначалу ничего не происходило, но вот волнение травы приобрело другой рисунок — будто бы шёл кто-то невидимый, и стебли раздвигались перед ним, а после смыкались вновь. За пару шагов до дороги соткался из воздуха прозрачный силуэт, а потом проступил и образ молодой женщины. Длинная, до ступней, рубаха, вышитая у горловины и подпоясанная гашником, русые волосы и золотые, почти совсем без белков, глаза.

— Пошто поля не убраны, пошто трава не кошена? — раздался сухой хриплый голос.

— А мы не пахари, — заявил Демид, вытягивая руку с пистолетом.

Глаза его блеснули азартом, губы скривились в хищной усмешке, обнажив неровные желтые зубы. Не улыбка — оскал. Его переполняло жгучее желание выстрелить — испытать нечисть.

В ответ в руке полудницы проявился иззубренный, покрытый бурыми пятнами серп.

— Не сметь! — гаркнул Николай. — Ствол в землю, Демид!

И тот нехотя опустил оружие.

Увидев чёрное изогнутое лезвие серпа, Евсей впал в исступление, завопил и бросился прочь, прямо в поля.

— Стой, дурень! — крикнул Фёдор.

Но мужик не слушал — бежал, только голосил бабой, а после исчез. Вот сейчасбыли видны его ссутуленные плечи, бесформенная шапка, а вот — ничего, лишь трава колышется.

— Не со злом идём через твои поля! Прошу, прими подношение, — сказал Николай, повернув руки раскрытыми ладонями к духу.

— Вижу, вижу, с чем идёте! Пошто не десницею подаёшь? Страшишься?

— Нет, не знал, выйдешь ли.