Иегуда Галеви – об изгнании и о себе - [84]

Если бы мне пришлось выбирать национального героя, я бы предпочёл Авраама Кука, прибывшего в страну в 1904 году. Он говорил: «Сначала построим государство, потом придёт Машиах», что не противоречило учению о том, что сначала придёт Машиах из дома Иосифа, который организует материальную жизнь народа, и только затем – после войны идей – явится Машиах из дома Давида. Неортодоксальный, философски образованный рав Кук ратовал за преподавание в ешивах светских предметов и утверждал, что «не прогресс науки угрожает религии, а отставание от неё. Бог открывается в творчестве, науке, искусстве, литературе… И каждая личность наделена неповторимым своеобразием».

Когда я встречаю единомышленника, не имеет значения, пребывает ли он в этом мире или в следующем – воображаемом, чувствую себя уверенней, даже боль отпускает давно согнутую спину. Рав Кук, наделённый здравым смыслом, наверное, был бы согласен с Иосифом Флавием в преддверии исхода Иудейской войны и призывал бы восставших пережить власть завоевателей. Тем более что римляне, сделав войну ремеслом и поработив соседние народы, не в силах были справляться с огромными колониями. Со временем они утратили могущество своей армии: солдат стали набирать из варварских провинций, что и погубило легендарную воинскую дисциплину. Каждый командир легиона, невзирая на своё происхождение, видел себя кесарем, отсюда бесконечные гражданские войны. Честолюбивые страсти, роскошь, разврат, праздность от избытка рабов – всё вело к утрате чувства социальной ответственности, к падению Рима.

Будучи всесторонне образованным, Иосиф бен Маттафия призывал к разумному решению в противостоянии с врагом: вера не должна быть отделена от разума. Именно здравым смыслом руководствовался и его современник, последний ученик и преемник мудреца Гиллеля – Иоханан бен Заккай, утверждавший примат трезвых суждений, нравственного начала над культовым. Когда один из приверженцев рабби Иоханана выразил отчаяние по поводу разрушения Храма («ведь теперь невозможно приносить искупительные жертвы»), он успокоил его словами пророка Гошеа, сказанными от лица Всевышнего: «Ибо благочестия хочу Я, а не жертвоприношений».[188] С одной стороны, рабби Иоханан придерживался соображений естественного хода вещей, с другой – верил, казалось бы, несбыточному при поражении в войне и разрушении Храма пророчеству Иеремии: «В то время престолом Господним назовут уже Иерусалим; и туда, во имя Господа, во Иерусалим, соберутся все народы и не будут более поступать по упорству злого сердца».[189] В будущем, которое должно наступить, разноплеменные толпы явятся на Храмовую гору, и гора вместит их. Должно быть, речь идёт о тех семидесяти народах земли, о которых молились евреи в Храме. И настанет мир на земле.

Я пишу своему внуку о том, что религия евреев никогда не была догмой. Вера для меня – понимание и размышление. Каждый сам старается уяснить основные положения веры; нет такой заповеди: «Верь». При этом сомнения, несогласие с установленными воззрениями не делают нас грешниками. Пишу и о мнении Эйнштейна, который считал, что нужно познакомиться со всеми религиями и выбрать ту, которая тебе ближе.

В последнем нашем разговоре мальчик спросил, верю ли я в заранее предназначенную судьбу, которая неотвратимо следует за человеком. Я ему ответил, что человек наделён свободой воли и, если у него есть хлеб и крыша над головой, он может выбирать свой путь – идти туда, куда влечёт сердце его. Каждый наделён теми или иными задатками, способностями, и, если есть прожиточный минимум, можно заниматься тем, что тебе интересно; и тогда считай, что жизнь удалась – ты нашёл себя. И не суть важно, ты ли выбрал свою судьбу или судьба выбрала тебя.

– А правда ли, что есть переселение душ? – помолчав, спросил Арик.

– Я полагаю, что мечты тех, которые по разным причинам не реализовались, станут реальностью в следующем воплощении. Слышал, что наш двадцатилетний солдат, психику которого после боя лечили гипнозом, заговорил на шумерском языке. То был древний народ, откуда вышел Авраам – первый уверовавший в Единого Бога. Не знаю, правда ли это, но не исключаю, что в мозгу фиксируется некая информация, своеобразный ген, который может проявиться через много поколений…

– А в бессмертие души веришь? – перебил меня внук.

– Верю, ибо у человека есть ощущение бессмертия; «Бог вечность вложил в сердца людей».[190] Когда был маленьким…

– Что такое вечность? – снова перебил меня Арик.

– Это мир мыслей, идей, которые вне времени и над реальной жизнью, привычным бытом. Например, Авраам постиг единство Всевышнего наперекор общепризнанным в те времена воззрениям.

– Переселение души и бессмертие души – это одно и то же?

– Про бессмертие ничего не могу сказать, не знаю, что делают в другом мире души, завершившие своё назначение здесь. Может быть, они молятся за нас. А может быть, наслаждаются созерцанием вечных истин.

– Плохо молятся, а то бы в мире не было столько несправедливости, – с досадой заметил Арик и, как всегда, не прощаясь положил трубку.

Я же продолжал думать о причинах зла и смысле страданий в мире. И о самом вопиющем зверстве – Холокосте. Слышал от религиозных, что души людей, когда-то много грешивших, просили Всесильного дать им возможность оказаться в том массовом истреблении, чтобы страданием очиститься от грехов. Всевышний отговаривал, но они настаивали. И поскольку существует свобода воли, случилось то, что случилось. Иногда смотрю на красивого счастливого человека и думаю: не вернулась ли его душа из тех, что были замучены в лагерях смерти?