Иегуда Галеви – об изгнании и о себе - [68]

Мысленно я проживаю судьбы многих встретившихся мне людей, при этом всё время остаюсь наедине с собой. Конечно, я понял: мы зависим не только от Провидения – кому какой достанется нос, – но и от собственных усилий подняться над повседневностью, стать самодостаточным. Нет, самодостаточным не получится, но хотя бы не полагаться на удачный случай, а самому пытаться выстроить свою жизнь. Бывало, увижу нового человека и не могу отвести взгляд – пытаюсь понять, чем живёт, чему радуется, взял ли разбег на длинную дистанцию или удовлетворится сиюминутной радостью.

В детском саду, в школе, в институте и потом, когда стоял у кульмана в конструкторском бюро и ездил в дальние командировки, я всё ждал чего-то самого главного, некоего прозрения, счастья, которое должно случиться с человеком. С чувством ожидания и прожил жизнь. Теперь, в старости, могу сказать о себе: с книгами, свидетельствующими о накопленном опыте поколений, интересней, чем со многими людьми. Особенно с книгами, описывающими события давних лет, в которых можно представить себя участником истории, стараться понять царей, полководцев, принимающих те или иные судьбоносные решения. В воображении я управляю властителями умов, исходом войн. В действительности же я – всего лишь немощный старик, сподобившийся в конце дней своих жить в Израиле, в Иерусалиме, где чувствую себя причастным к событиям прошедших веков, истории страны. Именно в Иерусалиме, где жизнь на протяжении веков была равносильна национальному выживанию, меня не оставляет надежда понять смысл столь долгих мытарств народа, давшего миру представление о Едином Боге. Люди моего более чем преклонного возраста – последнее поколение в России, бабушки которых помнили о еврейских праздниках и изо всех сил старались соблюдать предписания о дозволенной и недозволенной пище.

Я живу в районе, где русская речь слышится наравне с ивритом и где я понял первое предложение, сказанное на языке моих предков, кассирша в гастрономе говорила своей напарнице: «Ты русских не обманывай, они в уме считают». Из моего окна, а лучше с балкона, слева, видна арабская деревня, за ней вдали – скошенная вершина горы, внутри которой дворец злодея Ирода – Ирадион. Если смотреть прямо – разглядишь на возвышении постройки и зеленеющие в любое время года поля и сады кибуца Рамат-Рахель; там обнаружены при раскопках остатки разных эпох – от доисторических времён до руин дворцов царей.

Справа – поднимающиеся ярусы белокаменных домов – то уже новый, недавно отстроенный город. А сверху – меняющее оттенки от светло-голубого до синего небо.

В нескольких минутах ходьбы от моего дома прогулочная дорога Таелет, на которой я, в отличие от незнакомого с историей туриста, представляю толпы евреев по дороге из Бейт-Лехема к Храму. На месте нашего Храма сейчас золотой купол мечети… Я стараюсь не думать о мусульманском святилище, которое называется «Дом Скалы». Здесь, на присвоенной исламом Скале, или Краеугольном камне мира, первый еврей Авраам по слову Всевышнего готов был принести в жертву самое дорогое, что у него было, – сына. Здесь стоял Дом Бога, построенный царём Соломоном. Чувство причастности к месту воскрешает события давних лет.

Поднимаю глаза в синеву небес и прошу Провидение внушить моему внуку в Америке желание приехать в Израиль – единственное место, принадлежащее нам по праву наследия. Я разговариваю с мальчиком по телефону или по скайпу чуть ли не с его младенчества, и русский язык он усвоил раньше английского.

Взгляд соскальзывает на усеянную могильными камнями Елеонскую гору, её называют Масличной горой – когда-то она была засажена маслинами, то есть оливковыми деревьями. Быть похороненным на этом древнем, ещё со времён Первого Храма кладбище считается большой честью, которой удостаиваются значительные люди, мудрецы. В течение двухтысячелетнего изгнания евреи старались вернуться в Иерусалим хотя бы под старость, если не пожить, то умереть здесь. В книге пророка Захария сказано, что похороненные на этой земле воскреснут первыми: «…в конце дней Мессия взойдёт на Масличную гору и оттуда по звуку трубы Иезекииля начнётся воскресение мёртвых».[168] Мессия, по разумению иудеев, – мудрый правитель, при котором восторжествует справедливость. Именно справедливость у нас считается главной добродетелью и ожидается не только от людей, но и от Бога. «Судия всей земли, – обращался Авраам к Вседержителю, – поступит ли неправосудно…»

При этом не могу представить, что в давно ожидаемые времена Мессии лев будет есть солому и не тронет рядом сидящего ягнёнка. Не хватает у меня воображения и на буквальное понимание пророчества Иезекииля о том, что в конце дней будет воскресение мёртвых. Я верю в бессмертие души и воскресение представляю новым рождением – новым воплощением души. Опять же, какой смысл в приходе Мессии, если он явится в конце дней, когда уже не будет нужды в нём? Впрочем, может быть, к тому времени мироздание превратится в нечто иное. Мудрецы говорят: не нужно заморачиваться тем, что будет. Поднимали же евреи в течение двадцати веков бокалы за то, что окажутся «в следующем году в Иерусалиме», и было это на уровне мечты, чуда. Всего лишь сто лет назад никто даже не помышлял, что вернёмся на свою землю. Вернулись, потому что никогда не забывали о ней.