Иегуда Галеви – об изгнании и о себе - [47]

Мне же предстоит ещё и ещё раз просмотреть «Кузари» и сложить в дорогу вещевой мешок. Есть не только сходство прошлого положения евреев в Египте с настоящим в Испании, но и отличия – в Египте мы оказались рабами в прямом смысле, здесь же многие из нас преуспели и даже стали советниками правителей. В Египте было очевидным участие Всесильного в судьбе потомков Иакова, явился вдохновенный Моисей – предводитель выхода на свободу. Сейчас же мой отъезд не послужит единоверцам примером к возвращению. Остаётся верить: «Бог живой, Творец наш, всегда нами правит и поддерживает нас в том положении, в каком мы сейчас находимся, – в рассеянии и изгнании».[130]

Сказал Кузари: «Да, это верно. Трудно себе представить, чтобы какой-нибудь народ, оказавшись в изгнании, не стал другим, а тем более в течение столь длительного времени, когда столько народов бесследно исчезли: эдомиты, моавитяне и сыны Амона, арамейцы, филистимляне и халдеи, мидийцы, персы, сыны Кетуры, сабейцы и многие другие».[131]

Решение отправиться в разорённую, но свою страну, предпочесть нищету богатству Испании – логический вывод из текста «Кузари». Тут уж ничего не остаётся, как совместить теорию с практикой; «Блажен муж, избравший приютом обители Твои! Блажен жаждущий – он дойдёт и увидит восход Твоего света…» Но решатся ли тронуться с обжитого места, оставить свои дела, дома. Вот и из Вавилона не спешили в Иерусалим; большинство остались в изгнании, страшась расстаться со своим нажитым добром. Немногие откликнулись на призыв Эзры, Нехемии и пророков вернуться в свою страну.

Я всё отдал бы, чтоб до срока

Узнать, желанием томим,

Места, где Бог своим пророкам

Открыл себя среди вершин.

Где для полёта взять мне крылья,

Какая из дорог верней? –

Дай задохнуться сладкой пылью

Твоих рассыпанных камней.

Дай мне добраться до Хеврона

И там, у памятных гробниц,

Войти в отеческое лоно

Без расстояний и границ.[132]

Самое трудное в предстоящем путешествии не страх опасностей, одиночества и безвестности, а расставание с дочерью и внуком. Смогу ли преодолеть тоску вдали от них. Господи! На Тебя полагаюсь в заботе о моих родных и не оставляю надежду снова прижать их к сердцу.

Смещается чувство времени: настоящее и ещё не свершившееся будущее. Воображаемое представляется действительностью:

Я на Западе, а сердце на Востоке –

На Востоке без остатка.

Моя пища так безвкусна,

И откуда быть ей сладкой,

Коли я сдержать не в силах

Обещания святого,

Коль Сион в руках Эдома[133],

А на мне самом оковы?[134]

Всей Испании богатства

Я бы бросил грудой хлама,

И упал бы, и зарылся

В пыль разрушенного Храма.[135]

У меня всегда было ощущение, что живу перед лицом Создателя, Он видит и слышит меня, и я в ответе за всё, что происходит в мире. Жизнь состоит из мечты и действительности; живу надеждой, что передающаяся из поколения в поколение мечта о своей земле станет реальностью. О том, что евреи должны жить на заповедованном им месте, говорили многие наши мудрецы со времён Римского изгнания.

Иду я в Твои

Города и селенья,

Иду я Твои

Исполнять повеленья;

Бродяга, робея,

Скиталец судьбою,

Приближусь к Тебе я

И встречусь с Тобою.

Любовию движим,

Спешу к этой встрече,

К Тебе я всё ближе,

От близких далече.

Не взял в эти дали

Я груза на плечи;

Меня осуждали, –

Но стал я лишь крепче.[136]

Не прекращается у меня мысленный диалог с моим другом и учителем Моше ибн Эзрой – благословенна память праведника. Почти за пятьдесят лет нашей дружбы привык делиться с ним своими суждениями обо всём, и об отказе от честолюбивых амбиций, свободе воли. С одной стороны – не покидает убеждение в Божественном провидении, с другой – разделяю учение стоиков. А именно: необходимость различать между неизменными законами природы, проистекающими непосредственно из Первопричины, и событиями, которые вызываются конкретными обстоятельствами. При этом даже обусловленное свободой воли поведение человека можно связать с Первопричиной, с Божественным провидением… Мы с Моше не отделяли личного от национального. Сознание беззащитности не оставляет наш народ, и не имеет значения, «победит ли Исмаил или Эдом возьмёт верх» – будем ли под пятой мусульман или христиан. Если мы сохранились в своей вере, то только потому, что чувствуем Бога – источник жизни и света:

Мы в вере святой

Умирали без стона,

И в гибели той –

Искупленье Сиона.

Мы паства Твоя,

Мы – сыны пред Тобою.[137]

Моё окончательное решение ухать в страну Израиля, которую всегда считал своей, пришло во время работы над «Кузари» – то логический вывод: ведь если в христианстве и мусульманстве главное – вера, то согласно иудаизму, главное – действие, то есть вера не должна расходиться с поступком.

Как счастлив тот, кто ждёт и верит

В Твой наступающий рассвет,

Как счастлив тот, кто в этот берег

Навек впечатает свой след.

И кто, ведомый древним кличем,

Узрит добытое в бою,

Твоё забытое величье

И юность древнюю твою.[138]

Не оставляет надежда, что, победив сомнения, я послужу примером для своих единоверцев, пробужу в их сердцах стремление возвратиться на свою землю. И потянутся изгнанники за мной; станут реальностью слова пророка: «И возвращу из плена народ Мой, Израиля, и укореню Я их на земле их, и не будут они больше вырваны из земли своей, которую Я дал им…»