Иегуда Галеви – об изгнании и о себе - [40]

Однажды, разгневанный упрёками жены в том, что не забочусь о том, чтобы единственную дочку выдать замуж, я сгоряча поклялся, что отдам её первому, кто переступит порог нашего дома, и не суть важно, окажется он бедняком, невежей или учёным и состоятельным человеком.

У нас в доме находят радушный приём многие евреи, приезжающие в Кордову. Мы с женой с замиранием сердца ждём, кто же первым появится в дверях, кто будет нашим зятем. Дочке, кажется, всё равно, кто станет её мужем; раз никому не отдаёт предпочтения, то почему бы не исполниться клятве отца… Первым вошёл благообразный человек моложе меня лет на пятнадцать в дорожной пыльной одежде. Судя по всему, то был бедный странник, не назвавший своего имени.

– Женаты ли вы? – поспешила узнать Эмеле.

– Нет, я вдовец, – ответил незнакомец.

– Преуспели ли в науках? – снова спросила жена.

– В науках несведущ.

Жена в отчаянии умоляет меня:

– Отмени свою клятву, дочка отказывала знатным и образованным искателям её руки, а теперь она должна выйти за неизвестного бродягу и невежу.

– Нет, слово своё не нарушу, но займусь образованием нашего будущего зятя.

О чём и объявил незнакомцу.

Тот, согласившись учиться, с усердием следует моим наставлениям. Я радуюсь его успехам, вспоминая при этом нашего мудреца рабби Аккиву, который, будучи пастухом, превзошёл в учёности и благочестии знаменитых мужей.

В те дни я работал над большим стихотворением в форме акростиха, где строфы начинаются с букв алфавита в последовательном порядке. Дойдя до буквы «Р», остановился – никак не мог подыскать соответствующую строчку. Ночью после бесплодных усилий оставил рукопись на столе и пошёл спать. Утром обнаружил дописанный стих. «Это мог сделать или ангел, или Авраам ибн Эзра!» – воскликнул я. Тут уж наш гость не мог скрывать своё истинное имя.[110]Он и в самом деле оказался Авраамом ибн Эзрой – известным поэтом нашего времени, раввином-философом, математиком, астрономом и вольнодумцем. Его комментарии библейского текста представляют и науку, и искусство, ими пользуются только в кругу свободомыслящих людей. Он же один из основоположников грамматики иврита, переводчик с арабского на иврит и может быть назван главой переводческой школы с бóльшим правом, чем прославленный Иуда ибн Тиббон, который будет переводить мою книгу «Кузари». Наш гость ещё и врач, и дальний родственник моего друга Моше ибн Эзры. Ко всему прочему, и мой земляк: тоже родился в городе Туделе. Будучи образованным во всех областях знания, Авраам ибн Эзра у многих наших соотечественников пробудил интерес к светским наукам. Его пытливый ум в области математики, астрономии, медицины, стихосложения не отделён от строгой набожности. У нас много общего не только в области медицинской практики и писания стихов, но и в философских воззрениях. И что особенно мне дорого – мы оба разделяем учение ибн Гвироля об универсальной душе – источнике разумной души.

«Возвышенной наукой» называет Авраам ибн Эзра астрономию, он написал «Трактат о планетах», «Книгу мироздания», «Трактат о светилах», «Трактат о причинах» и много других работ, с которыми я ещё не знаком. В своих комментариях к Святому Писанию часто обращается к древним временам – истории возникновения и развития астрономии и астрологии. Меня тоже часто посещают мысли о влиянии звёзд на судьбу человека, не раз воображал себя одиноким пастухом овец во времена нашего праотца Авраама. В пустынных просторах взгляд устремляется в звёздное небо, которое кажется в ночи «Книгой жизни», по ней читается судьба. И только Всевышний может отменить предписание небес.

Слушая повествования своего будущего родственника – известного астронома, боюсь пропустить хоть одно слово. Вместо себя наш благословенный гость предложил в мужья моей дочери своего сына Ицхака, вполне образованного юношу. К тому же пользующегося покровительством богатого ценителя поэзии Хальфуна бен Натанэля – влиятельного еврейского торговца, чей главный дом и семья находятся в Египте. Моя жена счастлива, что дождалась увидеть красивого, статного молодого человека, который пришёлся дочери по вкусу и с кем она проведёт жизнь.

Я вижу, как быстро устаёт моя Эмеле от предсвадебных хлопот, всё чаще присаживается отдохнуть, чтобы опять приняться за работу. Мне только и остаётся молить Провидение продлить жене жизнь, чтобы успела порадоваться внукам.

После свадьбы наших детей Авраам ибн Эзра стал собираться в дорогу: не мог он долго задерживаться на одном месте. Странник по натуре, больше чем на год нигде не оседал, свою жизнь он называл жизнью изгнанника. На просьбы остаться в нашем доме, который стал и его домом, отговаривается тем, что и его коллега – математик, астроном, философ, поэт Омар Хайям – тоже подолгу не засиживался в каком-нибудь городе. Я ценю каждую минуту, проведённую вместе с человеком, в котором вижу подарок судьбы.

Сколько мы с женой ни уговаривали прославленного гостя, он закинул за плечо вещевой мешок, с которым явился, и решительно зашагал от нашего дома, где вместо себя оставил сына. В последние минуты, пока я провожал нечаянно обретённого родственника, ещё мог спросить его – комментатора «Книги Творения» – о сотворении мира и человека посредством комбинации букв и мистических чисел. Саадия Гаон и ибн Гвироль также считали правомерным строить своё учение по этой книге. Я спешил за оставшееся время до прощального объятия проникнуться красотой и гармонией цифр. Притом что труды нашего гостя и зятя, в частности «Книга чисел», были признаны выдающимися математиками века, сам он начисто лишён самомнения и совсем не приспособлен к практической жизни. Во всех финансовых предприятиях терпел неудачу; говорил о себе: «Если бы я торговал саванами для мертвецов, то, вероятно, за всю мою жизнь не умер бы ни один человек; и если бы я продавал свечи, то солнце не заходило бы до дня моей смерти».