Эта мысль заставила его внезапно остановиться.
«Значит, это не преувеличение? Что я чувствовал, когда она уходила от меня утром? Раздражение, естественно. Удар по самолюбию, наверняка. Но боль?»
Стивен задумался об этом. Это правда. Даже Кортни при всех ее недостатках не могла причинить ему такой боли. Да, она веревки из него вила. Но не крала его сердце, чтобы назавтра выбросить его за ненадобностью. Пеппер Калхаун считает, что любовь не идет ни в какое сравнение с великим богом коммерции! О, да, ему больно.
И что теперь с этим делать?
Дорога в Лондон была кошмаром. Пеппер забилась в угол купе, отчаянно желая стать невидимой.
Она снова и снова прокручивала в голове все слова и поступки Стивена. Как могла она назвать его не джентльменом? От его рыцарственности у нее слезы на глаза наворачивались. Невозможно представить себе, что этот же самый человек говорил: «Это же очень просто. Если вы получаете с пищей больше энергии, чем растрачиваете при физических нагрузках, то у вас накапливается жир».
Но Стивен это сделал. Он может сколько угодно притворяться, будто не замечает этого, или будто его это не волнует. Но она – увалень. Все это знают. А он – человек, который не признает оправданий.
Ему стало стыдно после того, что он наговорил на той ужасной телепередаче; Пеппер была в этом уверена. И тогда он решил подарить ей идеальный день. Черт, он ведь прямо ей об этом сказал. Наверняка он думает, что идеальный день для такой идиотки, как она, должен окончиться романтическим свиданием в розовом саду и постелью.
И он прав.
Он был добр. Он был искусен. Он смешил ее… и заставил забыть, хоть и ненадолго, о том, что романтические свидания не для нее. Может, она и влюбилась в гения. Но этот гений всего лишь пытался подарить ей незабываемый день.
– Вернись к реальности, – произнесла Пеппер вслух в пустом купе. – Он победитель. А ты нет. Пойми, в любви ты полная неудачница. Пора просыпаться, Пеппер Калхаун.
Когда Пеппер вошла в квартиру, дома никого не оказалось. Какое счастье. Выглядела она ужасно, и не только из-за мятого костюма.
Девушка встала под душ, и стояла под струями воды, пока все ее тело не порозовело, а глаза не защипало от геля. Или от брызг. Или еще от чего-нибудь, но только не от глупых слез.
«Ты меня вдохновляешь». Какая чушь! Надо быть совершенно наивной, чтобы верить мужчине, который говорит такие вещи. Наивной, доверчивой и… отчаявшейся?
– Мне нужно работать, – громко сказала Пеппер.
Она переоделась в свежий костюм с блузкой ослепительной белизны и отправилась наводить ужас на несчастного дизайнера. Затем отправилась в картинную галерею и с такой злобой разглядывала вывешенные там полотна, что после ее ухода сотрудники галереи вздохнули с облегчением.
Жаркий день сменился душным вечером. Закат пылал, объявляя о том, что завтрашний день будет таким же чудесным. Он слишком живо напоминал Пеппер о великолепном восходе, который она видела с самолета. Тогда она считала свою бабушку худшей из проблем. Ха!
Пеппер яростно фыркнула и остановилась у киоска, чтобы купить дешевые солнечные очки. Нечего пялиться на дурацкий закат! Заодно она приобрела пачку бумажных салфеток и энергично высморкалась.
А затем отправилась домой по набережной, не замечая ни сверкающей речной глади, ни шума машин за спиной. Не замечая ничего, пока ноги не напомнили ей о том, что ее элегантные туфли не предназначены для пеших прогулок.
После того, как Пеппер взмокла, запыхалась и набила себе мозоли, ей открылась истина. Она совсем себя запустила. Излишний вес вредит и ее здоровью, и ее самолюбию. Стивен прав. Она могла бы это исправить, если бы захотела.
– А я хочу, – громко объявила Пеппер. – Мне это необходимо.
Чтобы больше не было бессонных ночей, наполненных ненавистью к самой себе. И утренних попыток притвориться, что это не имеет значения. А главное, чтобы ни один мужчина не посмел проявить к ней жалость.
– Мне нужно выработать стратегию, – заключила она, глядя на реку невидящими глазами. – И купить подходящую обувь.
Кончилось тем, что по Альберт-Бридж ей пришло ковылять с туфлями в руке.
Когда она ввалилась в квартиру, кузины выбежали ей навстречу. Только сейчас Пеппер оценила все недостатки совместного проживания.
– Вам чего? – сердито поинтересовалась Пеппер.
«Пусть только попробуют спросить, из-за чего я плакала, и я убью обеих».
– Ты поставила на уши весь Оксфорд, – сказала Иззи.
– Что?
– Автоответчик забит сообщениями. – Джемайма явно была недовольна. – В основном, от пижона с бровями. От его секретарши, от девочки, которая назвалась его племянницей, и от каких-то студентов, с которыми ты ночью метала дротики.
– Что?
Иззи ткнула Джемайму локтем.
– Не вредничай. – А затем обратилась к Пеппер: – Он сказал, что вчера вечером вы вместе играли в дартс. Какой-то Джефф. Он хочет, чтобы ты выступила на собрании в каком-то колледже. Даже номер свой оставил.
– Они все оставили номера. Один и тот же номер.
– Неправда, Джей-Джей. У студента номер другой. – Она взглянула на Пеппер с усмешкой. – Мужчины всегда не правы, да? Что ты собираешься делать?
Пеппер залилась краской. Но сдаваться не собиралась.
