Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане - [147]
Fleischer C. H. Bureaucrat and Intellectual in the Ottoman Empire: the Historian Mustafa Âli (1541–1600). Princeton: Princeton University Press, 1986.
Frank A. J. Bukhara and the Muslims of Russia: Sufism, Education, and the Paradox of Islamic Prestige. Leiden: Brill, 2012.
Frank A. J. A Month among the Qazaqs in the Emirate of Bukhara: Observations on Islamic Knowledge in a Nomadic Environment // Explorations in the Social History of Modern Central Asia (19th– Early 20th Century) / Ed. P. Sartori. Leiden: Brill, 2013. Р. 247–266.
[From editors.] The Imperial Turn // Kritika. 2006. № 7/4. Р. 705–712.
Gazzini C. When Jurisprudence Becomes Law: How Italian Colonial Judges in Libya Turned Islamic Law and Customary Practice into Binding Legal Precedent // JESHO. 2012. Vol. 55. № 4–5. Р. 746–770.
Gerber H. State, Society and Law in Islam: Ottoman Law in Comparative Perspective. Albany: State University of New York Press, 1994.
Gerber H. Islamic Law and Culture, 1600–1840. Leiden; Boston; Köln: Brill, 1999.
Ghosh D. Another Set of Imperial Turns? // AHR. 2012. Vol. 118. № 3. June. Р. 772–793.
Giunchi E. The Reinvention of Sharī‘a under the British Raj: In Search of Authenticity and Certainty // JAS. 2010. Vol. 69. № 4. Р. 1119–1142.
Guerin A. Racial Myth, Colonial Reform, and the Invention of Customary Law in Morocco, 1912–1930 // The Journal of North African Studies. 2011. Vol. 16. № 3. Р. 361–380.
Hallaq W. B. The Qāḍī ’s Dīwān (Sijill) before the Ottomans // BSOAS. 1998. Vol. 61. № 3. Р. 415–436.
Hallaq W. B. An Introduction to Islamic Law. Cambridge: Cambridge University Press, 2009.
Hallaq W. B. Sharī‘a: Theory, Practice, Transformations. Cambridge: Cambridge University Press, 2009.
Hallaq W. B. Islamic Law: History and Transformation // The New Cambridge History of Islam / Ed. R. Irwin. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. Vol. 4: Islamic Cultures and Societies to the End of the Eighteenth Century. Р. 142–183.
Hallaq W. B. On Orientalism, Self-Consciousness and History // ILS. 2011. Vol. 18. № 3–4. Р. 387–439.
Hann Ch. Introduction: The Embeddedness of Property // Property Relations: Renewing the Anthropological Tradition / Ed. C. Hann. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. Р. 1–47.
Heffening W. [J. Schacht]. Ḥanafiyya // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. / Eds P. Bearman et al. Leiden: Brill, 1986. Vol. III. Р. 162–164.
Hennigan P. C. The Birth of a Legal Institution: The Formation of the Waqf in Third-Century A. H. Ḥanafī Legal Discourse. Leiden: Brill, 2004.
Heyd U. Some Aspects of the Ottoman Fetvā // BSOAS. 1969. Vol. 32. № 1. Р. 35–56.
Hilgers I. Why do Uzbeks Have to Be Muslims? Exploring Religiosity in the Ferghana Valley. Berlin: Lit, 2008.
Hoexter M. Waqf Studies in the Twentieth Century: The State of the Art // JESHO. 1998. Vol. 41. № 4. Р. 474–495.
Hoexter M. The Waqf and the Public Sphere // The Public Sphere in Muslim Societies / Eds M. Hoexter, Sh. Eisenstadt, N. Levtzion. Albany: State University of New York Press, 2002. Р. 119–138.
Holzwarth W. The Uzbek State as Reflected in Eighteenth Century Bukharan Sources // AS. 2006. Vol. 60. № 2. Р. 321–353.
Hussin I. The Pursuit of the Perak Regalia: Law and the Making of the Colonial State // LSI. 2007. Vol. 32. № 3. Р. 759–788.
Idrisov A., Muminov A., Szuppe M. Manuscrits en écriture arabe du Musée regional de Nukus (République autonome du Karakalpakstan, Ouzbékistan). Fonds arabe, persan, turkī et Karakalpak. Roma: Istituto per l’Oriente C. A. Nallino, 2007.
Irvin R. G. What the Partridge Told the Eagle: A Neglected Arabic Source on Chinggis Khan and the Early History of the Mongols // The Mongol Empire and Its Legacy / Eds R. Amitai-Press, D. Morgan. Leiden: Brill, 1999. Р. 5–11.
Isogai K. A Commentary on the Closing Formula in the Central Asian Waqf Documents // Persian Documents / Ed. N. Kondo. London: RoutledgeCurzon, 2003. Р. 3–12.
Isogai K. Seven Fatwa Documents from Early 20th Century Samarqand: The Function of the Mufti in the Judicial Proceedings Adopted at Central Asian Islamic Court // Annals of Japan Association of Middle East Studies. 2011. № 27. Р. 259–282.
Ivermee R. Shari‘at and Muslim Community in Colonial Punjab, 1865–1885 // MAS. 2013. Vol. 47. № 5. Р. 1–28.
Jeppie Sh., Moosa E., Roberts R. Muslim Family Law in Sub-Saharan Africa: Colonial Legacies and Post-Colonial Challenges. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2010.
Jersild A. Orientalism and Empire: North Caucasus Mountain Peoples and the Georgian Frontier. Montreal: McGill-Queen’s University Press, 2002.
Johansen B. The Islamic Law on Land Tax and Rent: The Peasants’ Loss of Property Rights as Interpreted in the Hanafite Literature of the Mamluk and Ottoman Period. London; New York: Croom Helm, 1998.
Johansen B. Signs as Evidence: The Doctrine of Ibn Taymiyya (1263–1328) and Ibn Qayyim al-Jawziyya (d. 1351) on Proof // ILS. 2002. Vol. 9. № 2. Р. 168–193.
Jurdi A. R. Converting Persia: Religion and Power in the Safavid Empire. London: I. B. Tauris, 2004.
Karev Y. From Tents to City. The Royal Court of the Western Qarakhanids between Bukhara and Samarqand // Turko-Mongol Rulers, Cities and City Life / Ed. D. Durand-Guédy. Leiden: Brill, 2013. Р. 99–147.
В 60–70-е годы XIX века Российская империя завершила долгий и сложный процесс присоединения Казахской степи. Чтобы наладить управление этими территориями, Петербургу требовалось провести кодификацию местного права — изучить его, очистить от того, что считалось «дикими обычаями», а также от влияния ислама — и привести в общую систему. В данной книге рассмотрена специфика этого проекта и многочисленные трудности, встретившие его организаторов. Участниками кодификации и — шире — конструирования знаний о правовой культуре Казахской степи были не только имперские чиновники и ученые-востоковеды, но и местные жители.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.