Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане - [103]

Шрифт
Интервал

.

Ввиду описанного сходства Гай Бурак утверждает, что эволюцию ханафитского мазхаба на Ближнем Востоке и в Средней Азии в послемонгольский период определяла политика правящих династий, регулировавших структуру и теоретические основы мазхаба[764]. Аргумент Бурака базируется на том, что ханская власть ограничивала свободу интерпретации юридических текстов муфтиями. Данное предположение, возможно, верно для Османской империи, где «ханафитская доктрина <…> была превращена в сборник решений, не допускающих различных толкований и готовых к применению в казийских судах»[765]. Однако это утверждение сложнее применить к Средней Азии, так как нет оснований предполагать, что механизмы ханафитской правовой практики в данном регионе отражали монопольный взгляд правящей династии. Действительно, государи иногда заказывали[766] и/или лично составляли сборники фетв: например, Шахмурад (годы правления: 1785–1800) написал сборник «Фатава-и ахл-и Бухара», а эмир Хайдар (годы правления: 1800–1826) является автором сборника «Ал-Фава’ид ал-алфия»[767]. Однако подавляющее большинство сборников фетв было составлено профессиональными правоведами, работавшими автономно[768] или в сотрудничестве с коллегами[769]. В обоих случаях правоведы составляли сборники не по поручению правителя, а по личной инициативе.

Бурак приводит еще одно свидетельство вмешательства государства в работу правоведов. Исследователь отмечает, что начиная с тимуридского периода правоведы назначались на судебные должности в соответствии с иерархией, во главе которой стоял шайх-ал-ислам[770], обладающий «полномочиями по надзору за компетентностью назначенных им правоведов»[771]. До нас дошел йарлик эры Аштарханидов, согласно которому в Самарканде титул шайх-ал-ислам подразумевал обязанность по надзору за юридическими делами в городе[772]. Однако нет свидетельств, что носители данного титула и в более поздние периоды пересматривали и подвергали цензуре решения подчиненных им консультантов по вопросам права. Говоря о должности шайх-ал-ислама в позднетимуридский период, Беатрис Форбс-Манц замечает: «Практически не встречается указаний на то, что данный пост каким-либо образом способствовал укреплению влияния правящей династии. Это была почетная должность»[773]. Данное утверждение верно и для периода, непосредственно предшествующего русскому завоеванию. К примеру, в Ташкенте шайх-ал-ислам мог выступать в качестве главного управляющего всех вакфов (мутавалли-баши) области, однако не выполнять никаких юридических обязанностей[774]. Записи шариатских судов демонстрируют, что тяжущиеся стороны регулярно обращались за правовыми заключениями к муфтиям по своему выбору, таким образом маневрируя в юридическом пространстве, где государство почти не имело возможности навязать какие-либо нормы поведения. Чтобы лучше понять, как работала ханафитская юриспруденция, недостаточно указать на практики культурного покровительства, осуществляемые муфтиями. Необходимо также изучить повседневную деятельность этих улемов.

Настоящая глава состоит из нескольких разделов. Первый раздел содержит краткое описание основных правил композиции, которых придерживался правовед, составлявший фетву. Второй раздел представляет обзор институциональной структуры, в рамках которой участники судебного разбирательства могли получить (или не получить) фетву. В третьем разделе приводится несколько примеров применения фетв. Четвертый раздел посвящен тому, как фетвы рассматривались в ходе судебного разбирательства. Наконец, в пятом разделе рассматривается появление нового юридического жанра, а именно – письменного заключения колониальной администрации по конкретным вопросам исламского права.

1. Как написать фетву

В Средней Азии XIX века до российского завоевания любой участник судебного разбирательства мог обратиться к муфтию за правовым заключением (фетвой) и предоставить ее суду в качестве аргумента в свою пользу. Как и в других областях мусульманского мира[775], в Средней Азии должность муфтия являлась ключевой для судопроизводства[776].

Зачем участникам судебного разбирательства нужны были фетвы? Когда спор доходил до казийского суда, стороны были обязаны представить казию правовое заключение, которое подтверждало бы истинность их претензий. Данный документ необходимо было получить быстро и принести в суд в течение трех дней[777]. За фетвами можно было обратиться к любому специалисту по исламской юриспруденции, готовому оказать данной стороне поддержку в суде. Задача этого специалиста была непроста. На основе позиции клиента он должен был изложить по всем правилам суть судебного дела (араб. мас’ала); далее он формулировал доктринальный вопрос (араб. истифта’) и излагал юридический взгляд на проблему, подкрепляя его цитатами из авторитетных источников. Результатом данной работы являлся текст, в местном юридическом языке имеющий название ривайат («цитата»). Ривайат состоял из двух частей. Первая составлялась на персидском или чагатайском языке; здесь описывалась суть дела и вопрос, требующий ответа. Во второй части приводились цитаты из авторитетных мусульманских правовых источников, как правило на арабском языке. Далее тяжущаяся сторона показывала ривайат нескольким муфтиям


Еще от автора Паоло Сартори
Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

В 60–70-е годы XIX века Российская империя завершила долгий и сложный процесс присоединения Казахской степи. Чтобы наладить управление этими территориями, Петербургу требовалось провести кодификацию местного права — изучить его, очистить от того, что считалось «дикими обычаями», а также от влияния ислама — и привести в общую систему. В данной книге рассмотрена специфика этого проекта и многочисленные трудности, встретившие его организаторов. Участниками кодификации и — шире — конструирования знаний о правовой культуре Казахской степи были не только имперские чиновники и ученые-востоковеды, но и местные жители.


Рекомендуем почитать
Чингисхан. Завоеватель мира

Чингисхан — легендарный основатель Монгольской империи, самого большого государства в средневековом мире, и один из величайших завоевателей в мировой истории. Его войска пробили брешь в Великой Китайской стене и взяли Пекин. Безжалостной резней и грабежом они сломили сопротивление жителей Центральной Азии, Афганистана, Персии и Южной Руси. В 1237–1242 годах они вторглись в Европу. Скорость и масштаб их завоеваний (и страшные могильные холмы, которые они оставили после себя) стали поводом для распространения мифов о Чингисхане… Но Великий Хан был не просто завоевателем.


Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

В монографии впервые в российской историографии дан всесторонний анализ польской эмиграции – яркого феномена и важного фактора общественной жизни Европы 1830- 1860-х годов. В книге прослежено идейное и организационное становление польской политической эмиграции и ее эволюция на разных этапах европейской истории середины XIX в. Проанализированы программные установки эмигрантских организаций в области стратегии и тактики польского и европейского освободительного движения. Показана происходившая на этой основе идейная и политическая борьба внутри польской эмиграции.


Древний Иран накануне империй (IX–VI вв. до н. э.). История Мидийского царства

В книге представлена история Мидийского царства — первого иранского государства, сложившегося в первой половине VII в. и просуществовавшего до 550 г. до н. э., когда власть перешла к династии Ахеменидов и царство получило свое новое название. Более ста лет Мидийское царство влияло на политическую историю стран всего Ближнего Востока. Автором предложено решение некоторых спорных проблем истории Урарту, Лидии и киммерийско-скифского присутствия в регионе. Важной составляющей книги стала реконструкция исторической географии Северо-Западного Ирана новоассирийского периода.


Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.


Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.


Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.


Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана

Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.


Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.


«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.