И вянут розы в зной январский - [15]

По тротуару плыла разгоряченная толпа, колыхались юбки, покачивались зонтики. Уличный шум тонул в вязком воздухе, как в вате, только цоканье конских копыт отдавалось гулким эхом.

– Делия, – зашептала вдруг Тави, – если незнакомый джентльмен улыбается мне, я должна улыбнуться ему в ответ?

– Что? – переспросила она, очнувшись, и повернула голову. По самому краю мостовой, степенно, вровень с ними, шагала холеная серая лошадь. Позади, влекомая ею, катилась легкая коляска с откидным верхом. В коляске сидел давешний ювелир и в самом деле приветливо улыбался.

– Мистер Вейр!

– Мисс Фоссетт, – он учтиво приподнял шляпу и натянул поводья. – Не самая подходящая погода для прогулки, не правда ли? – Он перевел взгляд на Тави. – Какая очаровательная маленькая леди! Как тебя зовут, дитя?

– Октавия, сэр, – застенчиво ответила девочка.

– Сегодня действительно довольно жарко, – вступила Делия, словно извиняясь за природу, – но нам не очень далеко идти. Кстати, вы не подскажете: Брантон-авеню – это ведь до конца улицы и налево?

– Вы шутите! – воскликнул мистер Вейр с оттенком неподдельного ужаса. – Пешком по жаре в такую даль! Садитесь, я вас довезу – я как раз еду в ту сторону.

От неожиданности она растерялась и, не найдя сколько-нибудь подходящей причины отказаться, умоляюще прижала руки к груди.

– Что вы! Большое спасибо, но мы действительно дойдем пешком…

– Весьма неразумно с вашей стороны, – он покачал головой. – Прошу простить мне мою прямоту, мисс Фоссет, но таскать маленького ребенка в жаркий день только ради того, чтобы сэкономить на трамвае, да еще отказываться от помощи из-за дурацких предрассудков…

«Дурацких»! Если бы Агата узнала… А он – как он только обо всем догадывается?

Тави, окрыленная вниманием к себе, едва заметно подергала Делию за руку и просительно обратила к ней раскрасневшуюся мордочку.

– Но мы шли на представление, которое начнется не раньше, чем через час, – она в отчаяньи ухватилась за единственную оставшуюся соломинку, – а в коляске мы доберемся туда слишком рано…

– Ничего страшного, мы проведем это время с пользой.

Ювелир пару секунд наслаждался ее замешательством и затем добавил с театральным апломбом:

– Садитесь, я покажу вам мой город!

Он, верно, думает, что Мельбурн – творение его рук, удивленно подумала Делия. Однако упираться и дальше становилось невежливо. В конце концов, он так искренне участлив и явно желает им добра…

– Значит, вы идете на крикетный стадион смотреть кинокартину? – спросил мистер Вейр, помогая им забраться в коляску.

– Откуда вы узнали?

– Помилуйте, я живу в этом городе всю жизнь! К тому же сегодня понедельник. Ну, вы уже успели погулять здесь? Видели мэрию, театры?

– Не успела, – призналась Делия, смутившись, словно была поймана на невнимании к чему-то важному.

– Тогда самое время посмотреть вокруг, – изрек он назидательно и щелкнул хлыстом.

Город, зыбко колышущийся в горячем воздухе, подхватил их и понес рядом со звенящими трамваями и рычащими авто, накрыл благодатной тенью могучего Гранд-отеля, выпятил гордо огромную парадную лестницу Парламента, венчаемую, где-то высоко, античной колоннадой. Дальше, мимо бронзового генерала Гордона, который бесстрастно проводил их взглядом, скрестив руки на груди, и направо, на Коллинз-стрит. Город температурил, как в лихорадке, яростно сверкал витринами и щетинился расческами телеграфных столбов. «Смотрите на него!» – восклицал их проводник в языческом экстазе и указывал хлыстом вверх, где вонзались в густую лазурь готические шпили и тянулись прекрасные до боли стрельчатые арки дома Риалто. Где-то тут, рядом с Риалто, у Делии перехватило дыхание от восторга – и она вмиг пропала, погибла, очнувшись только у питьевого фонтанчика, к которому заботливо привез их мистер Вейр. Последний раз они пили еще дома, и он словно понял это, остановил лошадь и ждал, пока они по очереди приникали губами к тепловатой, но все равно восхитительно сладкой струе.

– Пора бы уже ехать, – подал он наконец голос, – если хотите успеть к началу.

Делия бросила на него благодарный взгляд и заторопила племянницу. Усевшись в коляску, она откинулась на спинку сиденья и предалась радостному, непрошеному, подарком упавшему на нее чувству. Каким удивительным оказался город и каким сердечным – ее новый знакомец! Приятно было ехать, слушая, как он представляет ей то одно здание, то другое, болтает и шутит, отвечает на вопросы Тави, которая, уже осмелев (когда только успела?), с готовностью приняла предложение вступить в разговор.

– Значит, вы живете где-то в Карлтоне?

– Нет, в Виндзоре. Мы ездили покупать нитки для сестры – она не любит наших местных лавок…

– Так она уже принимает заказы? Вы дали объявление в газету? Нужно обязательно дать, и сразу в несколько. Не теряйте времени. Что ты хочешь спросить, Тави? – обратился он к девочке, которая нетерпеливо ёрзала на сиденье, умирая, видимо, от желания вставить слово.

– У вас такая красивая лошадь! Как ее зовут?

От волнения или забывшись, она задала вопрос сразу на двух языках и тут же сконфуженно опустила руки. Но мистера Вейра это, кажется, развеселило.