— Мы вам не верим, — продолжает Сашок. — Мы никому не верим.
— Только маме, — прибавляет Паша тихонько.
— А мама… вот, — это Лёша, ещё тише.
Саша на братьев зыркнул сурово. Замолчали.
— Мы знаем, как правду открыть, — говорит колдун разноглазый. — Дядя Петя теперь сюда едет. Пусть приедет. И пусть ему навстречу Сергей выйдет. Если дяде Пете скрывать нечего, он не испугается. А если испугается, значит, вы правду сказали.
«Хваткие ребята», — думаю. На Серёгу смотрю. Серёга кивает.
— Вы не беспокойтесь обо мне, Коля, — говорит. — Это для меня совсем безопасно. Я ведь предупреждён, значит, сориентируюсь.
— Ладно, — говорю. — Пойдёмте сядем, по чаю вдарим. Подождём дядю Петю.
Чем дело кончилось, наверно, и так понятно. В подробностях рассказывать не стоит.
Сидели мы, чай пили, кошек гладили. Мы с Витькой прикидывали, как оборотня Митю выследить и на чём его брать. Светлые наши тем временем мозговой штурм устроили — всё думали, как мальчишек от детдома спасти. С одной стороны, берегиням опёка детей легко доверяет, на то они и берегини. У Нелли, оказалось, ещё какая-то тётка двоюродная в опёке работает, тоже немаловажно. С другой стороны, денег в Светлой компании ни у кого нет. Не могу же я прийти и заявить, что я, посторонний человек, по дружбе помогать стану. Серёженька способен всю опёку в глубокое умиление привести, но денег у Серёженьки тоже нет, а документы есть документы. Документы на то и придуманы, чтобы всякие серёженьки аурой своей людей не смущали.
— Может, Ирину Константиновну попросить? — спрашивает Серёженька.
— Ирине Константиновне сто четыре года!
— Слу-ушайте, — говорит Сашок, — может, попробуем? Мы хотим к Иринконстантинне. Она крутая.
Так ничего и не придумали. Витька мне рукой махнул, в окно смотрит. Слышу, машина невдалеке остановилась. А время к пяти утра. Некому в такое время тут ездить, кроме дяди Пети.
Вижу, и Серёженьке та же мысль пришла. Напрягся он, посуровел, плечики цыплячьи расправил. Но хоть вид у него и придурковатый, а в глазах уже знакомые фонарики засветились, ярче света электрического, ярче летнего дня… Вспомнился мне Иван Знаменский в этот час — товарищ майор, атомный ангел.
— Ну нет, — бормочет Витька, — как он один против мощного колдуна пойдёт?..
Не видел Витька, как Серёженька упыря взглядом сжёг. И как ангела он призвал силой единой просьбы, тоже не видел. Понятное дело, не верит. Но всё же и я не стал возражать. Встали мы с Витькой и вместе с Серёгой пошли — а за нами и пацаны увязались.
Представительно выглядел дядя Петя. Солидно. Очень к себе располагал. Мало кто из нас, Тёмных таким доброжелательным по умолчанию выглядит, мы этой стороной только к своим поворачиваемся.
— Здравствуйте, — говорит Серёга, — Пётр Алексеевич. А мы вас ждали. Мы всё про вас знаем.
И тут что-то он сделал такое, что даже у меня в глазах побелело. Как я в себя пришёл, вижу, Витька стену подпирает, а Паша с Лёшей так наземь и сели. Только Саша стоять остался.
А Пётр Алексеевич на подгибающихся ногах прочь трусит. Вот-вот свалится. Даже про машину свою забыл от ужаса, дальше по улице бежит.
— Парни! — говорит Саша. — А ну!..
И сидят по обе стороны от него уже не мальчишки, не котята, не вороны.
Чёрные пантеры сидят.
И сам Саша на четвереньки опускается.
— Ой! — пугается Серёженька. — Да что же вы! Да нельзя же так! Его же теперь арестовать надо…
— Пошли домой, — говорю, — Серёга. Это уже их дело. Тёмное.
…Полиморфного колдуна по отпечаткам клыков найти нельзя даже при полном превращении. Особенно при полном. Он этот облик, с такими клыками, легко может ни разу в жизни больше не принять. По той же причине и записей с камер полиморфы не боятся.
Может, ещё потягался бы старый могучий профессионал с тремя мальчишками, пусть и одарёнными как мало кто. Но Серёга Петру Алексеевичу всю магию выжег минимум на ближайшие полчаса.
А трём крупным кошачьим, даже подросткам, человека загрызть — раз плюнуть.
