И лад, и дали - [14]

Шрифт
Интервал

И разметал атом зари,
Отлетев. Ветел-то
Тени нет.
Голо. День недолог.
Сором зим изморось
Течет.
Но строчи, чорт, сон
О лесе весело,
Как
Возле пел зов
Роз и зорь.
Но медлил демон.
1968

Ода юности

Низина низин
И низина разини —
Те черепа наперечет.
Мрут шуты. Быту — штурм.
То дна рутина. Мани, Турандот,
Как
Ода народа. Задора надо
Еще и еще.
А копушу, пока
Удали ладу —
Нам орлам мал роман.
Лад и мир прими, даль.
Тут
Весна. Титан-сев
И жар, и виражи,
И лира — царили,
Да под зев зари мира — звездопад
Новаторов… Как ворота, вон —
Дорога. Город
Да сад,
Как
Те дубы будет.
Манит сон юности. Нам —
И разул у зари,
И утро парадов. Ода, рапортуй:
Мы, вон, с урожаем у вас! (а в уме, аж ору) с новым!
1974

К звездам

Еще и еще
Дива вид
Мирового. Говорим:
— Ищи
Мечты! Быт чем
Не раз озарен. —
Мани, турнир! А Гагарин рутинами,
Как
Нож он.
Ты пойми: опыт
Дал веку, а науке в лад —
Конец оценок.
(Еще
Мутят ум:
Да что тот чад!)
А на
Арене — Венера
Манила дали нам…
Да!.. Рапорт, утро, парад!
И народа до рани
Тут.
На, титан,
Ладони… Но даль
Широкую укоришь,
Или
Року укор…
Но он
Летел.
Мы путь тупым
Меж акул укажем:
Воротом и массами моторов
Миров творим
Новь. Вон
Еще и еще
Мира душу дарим.
И манит, сияя истинами,
Мечтами, матчем
И мачтами
Сурово Русь.
1971

«Не стен гордо дрогнет сень…»

Не стен гордо дрогнет сень.
Я нем. Иду спокоен. Не окоп суди меня.
Не дымят ямы. День
Летел.
Да, где сосед гад, —
Море могил. И Гомером
То пишу души пот,
То рисую у сирот
Пап и мам.
Иго было. Голы боги.
И лисили,
Или Марса срамили,
Или пилюли пили.
Таков, да, адвокат,
Он беду судебно
Тише решит.
Мечту мою — омут чем
У мин униму?
Еще
Течет
Пир Хиросимы — дым и сор, и хрип.
Или
Тур мутен? Нет, умрут
И рабы рыбари.
На море разве в заре роман?
Ад у колыбели. А на иле было — куда?
Летами наниматель
Лакал,
Как
Вор, кровь.
Меч Азии зачем?!
Тут
Море могил. И Гомером
То пишу души пот,
То рисую у сирот
Пап и мам.
1974

«Один, души пишу дни до…»

Один, души пишу дни до
Отказа. Кто
Ты? Пойми опыт
И жар и миражи.
Я вижу, живя,
Не Лик, а везде лед зевак и лень
Мумии. Им ум,
Как
Нож он.
Тот
Удал к окладу,
Но в тине взлетел, звенит вон.
Род звона, но вздор.
Снес нонсенс.
Но он
И жох-схожи.
Лидер — бедалага — Ладе бредил:
«Ныло поле, манило дол, и намело полынь,
Мокнет окрест». Сер, котенком
Шедевры до дыр ведешь.
А не жалела жена.
И лиро-псари мира спорили:
«Не жар — то отражен,
Мечту воззовут чем!»
Тот
Теории роет,
А то — барана работа.
Те носили сонет.
Нового били, богов он
Не ублажал буен.
Тот
Мастит сам,
Но балабон.
Не туман, а мутен.
Али было? Марка крамолы била?
Ему в уме
Не оды, выдоен.
Я вижу, живя,
То вялого классика, закис с алкоголя, вот
Ударит тираду,
И жарит тиражи,
И рад, и дар, и
Лад ему медаль.
Он ту музу мутно,
Как
Лямку мук мял.
А копии пока
Он, видите, шипит и пишет, и дивно
То план гнал пот.
И еще вещей
Не дал хор, прохладен.
О, горе серого,
О, хилого лихо,
И косого соки.
Может я мятежом
Зело полез,
А мусор повес все — вопрос ума?
Нет! Ты, быт, — тень!
Не севером море весен
Возвестит сев! Зов
Моря! Лги фигляром
Тот, этот.
Один, души пишу дни до
Отказа. Кто
Ты? Пойми опыт
И жар и миражи.
А муза разума
Течет
И Лета сипит. И писатели,
И поэты есть мудрые на Руси!
1975

Воспоминания о моем отце и жизни нашей семьи

Наш отец, Николай Иванович Ладыгин, родился в семье пчеловода в древнем городе Рославль Смоленской губернии.[8]

Его родители Иван Матвеевич Ладыгин и Надежда Ивановна Халипина[9] имели шестерых детей: Александра, Николая (нашего отца), Наталью, Анну, Надежду и Константина.

Глава семьи, Иван Матвеевич Ладыгин, был человеком энергичным и хозяйственным, любил работу и знал в ней толк. Задумав однажды развести пчел, он сумел организовать свою собственную пасеку: очистил пустырь за городом, посадил на нем сад, изготовил ульи, завел пчел. Вскоре он стал фанатиком пчеловодства, отдавая любимому занятию все свое время без остатка. К работе на пасеке он с детства приобщал и своих сыновей, которые быстро научились пилить и строгать, мастерить ульи. Девочкам тоже работы хватало — они помогали матери вести домашнее хозяйство.

Иван Матвеевич был очень требователен ко всем и ко всему: к себе, к своим домочадцам, к окружающим его предметам. Во всех делах он утверждал строгий порядок. Он считал, что если надо строгать — то непременно острым рубанком; если возникла потребность рубить — то хорошо наточенным топором с удобным топорищем; если пришлось пилить — то острой пилой с разведенными зубьями. Все рукоятки лопат в образцовом хозяйстве Ивана Матвеевича были гладко отполированы, а их штыки после земляных работ аккуратно вымыты. Таким образом, наш отец с детства был приучен к труду и порядку.

Хозяйка дома Ладыгиных, Надежда Ивановна, в отличие от своего мужа, обладала мягким характером. Она была женщиной приветливой, тактичной и ласковой. Помимо традиционных женских дел по дому, она много читала, выписывала газеты, а также журналы с простыми названиями — «Светлячок» и «Задушевное слово». Она собрала собственную библиотеку и обучала детей грамоте, воспитывая у них интерес к чтению книг. Легче всех учеба давалась нашему отцу и его младшей сестре Анне, которая в дальнейшем получила хорошее образование в Ленинграде и работала в конструкторском бюро.

Отец поступил в городскую гимназию. Его любимыми предметами стали русская словесность и рисование. В ту пору он начал писать свои первые стихи.


Еще от автора Николай Иванович Ладыгин
Золото лоз

Н. И. Ладыгин. Золото лоз. Палиндромические стихи и поэмы. Первая книга поэта и художника, чье творчество получило известность лишь в последнее десятилетие, является одновременно и первой в России книгой, целиком состоящей из палиндромических стихов.Издание осуществлено при участии отдела культуры мэрии города Тамбова.Составитель С. Е. Бирюков.


Избранное

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.После отдельных экспериментов Велимира Хлебникова и Семена Кирсанова Ладыгин стал первым русским автором, целенаправленно работавшим в этой форме. Стихотворения-палиндромы Ладыгина разнообразны по содержанию, в них мы видим и пейзажную лирику, и исторические события, и портреты известных личностей.В настоящий сборник вошли мало знакомые произведения автора.


Рекомендуем почитать
У тел прозу - узор плету

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.Сказка Романа Адрианова — это первое большое произведение на русском языке, от начала и до конца являющееся палиндромом.


Гора Рог, или Шабаш

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.Поэма Павла Нагорских продолжает традиции классического русского палиндрома.


1991

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.Мастер русского верлибра, Михаил Крепс, с интересом берется за сочинение палиндромов и в 1993 году выпускает книгу «Мухи и их ум», ставшую настоящей сенсацией в палиндромическом сообществе. Его произведения продолжают традиции классического русского палиндрома, заложенные еще Велимиром Хлебниковым.


Четверостишье решит сор Ев течь

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.Андрей Канавщиков уверяет, палиндром — это не сенсация. Данность палиндрома — его магнетическое единство. Сцепление слов здесь выступает как единственно возможное сцепление. Прелесть палиндромов в том, что с точки зрения своих общих принципов, своей исторической традиции, они не бывают ни слабыми, ни сильными, ни сырыми, ни профессиональными.


Потоп, или Ада илиада

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.Палиндромами пишут не только стихи, но и пьесы. Одна из самых интересных — пьеса Валентина Хромова «Потоп, или Ада Илиада».


Тать

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.Владимир Гершуни создал невероятную палиндромную поэму «Тать»… В ней жгут усадьбы, грабят, топчут, свищут, мстят, огнемечут… По своему строю и речевой лексике она вроде бы перекликается с хлебниковским «Разиным», но по содержанию более сложна и образна. Это уже не эксперимент со словом, а полноценное художественное произведение.