И был вечер, и было утро… - [15]

Рита пристально посмотрела на Рогова. Он не отвернулся.

— Верю. Конечно, верю тебе, Рита.

Она сама потом отвернула свое залившееся краской лицо. Видно было, что ей неприятно говорить обо всем происшедшем с нею.

— Они хотели меня унизить. Они хотели… Знаете, что они хотели?

Этого Рогов знать не хотел. Он совсем не жаждал копаться во всей грязи, это только нарушило бы привычный спокойный ход его жизни, а он пока не желал ничего менять, поэтому как можно мягче остановил её:

— Не надо, Рита, не надо. Не хочу ничего даже слышать об этом.

Но Рита восприняла всё иначе:

— Вот, вы меня понимаете, вы всё понимаете. Я была бы очень счастлива, если бы все меня так понимали…

— Это невозможно, Рита. — Сердце Рогова билось по-прежнему ровно. — Меня ведь тоже многие не понимают. Хотя бы Марта, или Вадим, или… Впрочем, вы их совсем не знаете. Каждый из нас ищет понимания. Вот раз со мной еще в юности случилась забавная история. Снимал я как-то у одной старушки комнату. Всё вроде ладно, мирно, но потом решил перебраться на другую квартиру, поближе к работе, и уходил, когда она оказалась в санатории. Попрощался с её мужем, расплатился за всё, передал ей привет и оставил на всякий случай телефон своего нового обиталища. Так она, вернувшись из санатория, так на меня обиделась, что я съехал, не дождавшись её возвращения, что немедленно позвонила моей новой хозяйке и пожаловалась на меня, что я-де, мол, такой-сякой и никогда её не понимал. И я до сих пор себя спрашиваю: а должен ли я был вообще её понимать?

— Да, забавная старушка, — сказала Рита.

— Веселая попалась, — согласился с ней Рогов. — Наверное, я запал ей в душу. Но ты ешь, ешь, а то совсем остынет. Чем же тебя развеселить? Включить телевизор или магнитофон, может, музыка тебя отвлечет?

— Вряд ли, — сказала Рита, — мне сегодня что-то не до музыки. Но вы, если хотите, включайте.

— Да я, собственно, хотел только тебя успокоить, отвлечь от мрачных мыслей, а то ты всё думаешь, думаешь.

— Ни о чем я больше не думаю. Признаться честно, я уже и не знаю, что думать.

— Нечего думать, — произнес с энтузиазмом Рогов, — надо жизнь принимать такой, как она есть!

Но Рита не поддержала его.

— Вам просто говорить: «жизнь, как она есть». А какая она есть, вы можете сказать? Да и что такое жизнь? Когда над тобой на тонком волоске висит дамоклов меч, жизнь перестает быть жизнью, превращаясь в сплошное каждодневное ожидание. Ожидание конца. И всё вокруг тогда теряет всякий смысл, потому что ты наверняка знаешь лишь одно, что впереди у тебя конец. Твоя судьба как на ладони, ясно и определенно. Волосок обрывается, меч падает, а ты ни вправо, ни влево. Финита ля комедия. «The and». Разве не так?

Рита вопросительно посмотрела на Рогова. Рогов сказал:

— Я, конечно, не знаю всего, что случилось с тобой. Какой такой дамоклов меч висит над твоей головой, но мне кажется, ты слишком сгущаешь краски. Согласен, в жизни бывают мрачные моменты, бывают минуты такого горького отчаяния, что готов даже в петлю лезть. Однако глядишь вдруг, и изменится что-то. Неизвестно как, неизвестно кто протянет тебе руку, и станет на душе светлее, и вчерашнее подавленное состояние покажется таким пустяшным, таким нелепым и даже удивительным, что станет смешно: чего же я тогда хандрил, из-за чего расстраивался. И у тебя, поверь мне, всё пройдет, и ты потом если и будешь вспоминать об этом, то только как о дурном сне. Так что не переживай сильно и забудь всё поскорее.

— Я бы хотела, — пожала плечами Рита, — очень бы хотела, но у меня ничего не получается.

— Получится, обязательно получится, ты только выбрось всё из головы и увидишь, тебе станет легче.

Тут неожиданно раздался звонок в дверь. Оба насторожились. Кто там еще? Рита не знала, что и думать. Рогов тоже заволновался. Но ему-то никак нельзя расслабляться, он мужчина.

Рогов поднялся, попытался успокоить Риту, так как звонок прозвучал снова.

— Сиди, я сам подойду к двери, — сказал он ей. — Даже если это и «они», вломиться сюда им не удастся: двери у меня надежные, телефон не отключен, в крайнем случае вызовем милицию.

Но из-за двери до них донесся громкий голос Марты:

— Рогов, Рогов, открывай. Я тебе бандитов привела! Они стояли у подъезда, совсем околели. Открывай, даже если твоя пассия еще не ушла, их надо покормить. Умрут с голоду.

Рогов, чуть успокоившись, сказал Рите:

— Это Марта, я открою. Будет неудобно, если мы никак не отреагируем.

Но Рита снова стала испуганно умолять его не открывать:

— А если там действительно они?

— Глупости, — сказал Рогов, — никакие бандиты не решились бы действовать при людях. Если они, разумеется, с головой.

Но Рита настаивала на своем:

— Не открывайте, пожалуйста, они же совсем сумасшедшие.

— И всё же вряд ли пришли с Мартой. Марта сама боится всякой нечисти.

— Рогов, ты долго будешь держать нас на лестничной площадке? — снова из-за двери раздался нетерпеливый голос Марты. — Открывай, наконец, мы изрядно проголодались.

— Я открою, — Рогов ушел открывать дверь, а Рита осталась на месте.

5

— Это снова, как ты понял, я, — заплетающимся языком с трудом выговорила Марта. Она была пьяна. Едва Рогов приоткрыл дверь, она тут же переступила порог и, пытаясь выдавить из себя улыбку, скривила губы. — Но я не одна, — сказала она Рогову. — Представь, мне вдруг стало скучно и одиноко, а рядом парк, еще не ночь, я встретила приличных женщин, и мы сразу нашли общий язык. Одиночество, знаешь ли, сближает, притягивает друг к другу. Ты, главное, не удивляйся, они прелестные девчата, простые и общительные, не то, что некоторые, — кивнула Марта на Риту, заметив её в другой комнате. — У них даже есть свой шарм, свое очарование. Впрочем, сейчас вы сами в этом убедитесь.