— Не знаю. Я как-то не задумывалась над этим. Но если признаться честно, и не хочу задумываться.
— Вот-вот, в этом вся современная молодежь: она ни над чем не задумывается.
Рита вопросительно посмотрела на него:
— Вы упрекаете меня?
— Упаси Бог, просто констатирую факты.
Но Рита была не согласна с таким утверждением.
— Что тут плохого? — насела она на Романа. — По крайней мере, это помогает избегать всяческих стрессов.
— С этим можно поспорить, — сказал Роман. — В наш безумный век скоростей и равнодушия стрессов не удается избежать никому. И разве ваша ситуация тому не пример? Разве ваше нынешнее положение не стресс? Даже я, человек, который, кажется, разуверился во всем и забился от всех, как вы говорите, в своей норе и то не избегаю их. А вообще-то я понимаю вас: вы просто плывете по течению жизни и редко задумываетесь, к какому берегу вас прибьет. По сути, я и сам обыкновенный фаталист и этим, скорее всего, и объясняется то, что я не бросился вдогонку Марте и не остановил Вадима. Судьба сама расставит все акценты.
— Но здесь я с вами не согласна. По-вашему, вообще ничему нельзя противиться, сложить руки на груди и ждать неизвестно чего? Я так не могу и жить так не буду.
— Я вас не переубеждаю. «Каждому свое», как говорили древние.
— А потом современники повесили над воротами Бухенвальда.
Рита глянула на Рогова с вызовом. Роман пошел на попятную:
— О, вам и эта сторона истории знакома. Я думал, молодежи вообще нет дела до прошлого.
— Кому-то, может, и нет.
— Тогда я склоняю перед вами голову. Выходит, не все так запущено, как мне казалось. В этом свете предлагаю оставить наш пустой разговор. Признаться честно, я ужасно проголодался. Да и вы, наверное, не прочь перекусить. Как на это смотрите? У меня давно готов ужин. С этими нервотрепками я совсем позабыл про него. Сейчас принесу.
— Вам помочь?
— Нет, нет, спасибо. На кухне я справляюсь сам. Холостяцкая, знаете ли, привычка.
Рогов оставил девушку одну и пошел доставать из духовки жаркое, которое еще парило и ароматно пахло специями. Рогов разложил жаркое по тарелкам, бросил сверху несколько веточек петрушки и понес в гостиную.
Рита с любопытством рассматривала комнату.
В свое время Рогов позаботился о том, чтобы его жилище было как можно скромнее обставлено, поэтому здесь, в гостиной, он поместил лишь диван-кровать, пару кресел, журнальный столик перед ними и телевизор на подставке. Одну стену, правда, у него занимали книжные полки, на остальных же висели репродукции: одна — с веткой сливы и сидящим на ней соловьем на фоне заснеженной Фудзиямы в типично восточном стиле, другая — отлично выполненная копия картины Поля Дельво «Адское одиночество», изображающая в стремлении своем убежать из тени на свет, из прошлого в будущее застывший образ вечно юной девы с огромной тоской во всем облике, и даже в усталом, ослабевающем порыве выброшенной вперед правой руки.
Рита стояла у этой репродукции и смотрела на нее, не отрываясь.
«Какие глаза», — хотел было сказать Рогов о картине, но осекся: взгляд Риты, казалось, пронизывал ее насквозь, и по выражению лица девушки он вдруг понял, что сейчас, в данный момент, она испытывала ту же безысходность, ту же тоску, которую так зримо передал в своем сюрреалистическом откровении Дельво. Рита будто перенеслась в тот миг, в то состояние, в ту безысходность и породнилась с нею.
«Как много у них общего», — в который раз подумалось вдруг Рогову, но он поспешил отвлечь Риту от созерцания. Ему показалось, что если девушка так и дальше будет смотреть на картину, она просто сойдет с ума. Рогов нарочно громко поставил тарелки на столик и застучал вилкой о стекло бутылки.
— Э-э-й, девочка, оторвись, не то ты просверлишь мою картину насквозь.
Рита как после наваждения отвела взгляд от картины и тяжело вздохнула.
— Жуткая картина. Она навевает столько мыслей. Я словно сама перенеслась в тот позабытый город. Сколько там тоски и одиночества, сколько печали. У него все картины такие?
— Почти все. Город брошенных женщин, город ожидающих женщин. Правильно ты уловила: город тоски и одиночества.
— Я будто только что вернулась оттуда, — сказала Рита и поникла. Рогов с грустью посмотрел на нее и понял, что девушка еще не пришла в себя. Видно, сегодняшний вечер вымотал ее вконец.
— Ты это брось, — не выдержал он. — Так нельзя. Выкинь всё к черту из головы. Распустила, понимаешь, нюни. Все образуется, надо только сильно верить и сильно этого хотеть. Давай, выпей! — налил ей бокал. — Поешь! Без всяких формальностей.
Рогов почувствовал, что и сам с этими нервотрепками сильно проголодался. Он пригласил Риту к столику. Она опустилась в кресло, немного выпила, но к еде почти не прикоснулась. Ковырялась в своей тарелке неохотно, как сонная. Рогов же набросился на жаркое с аппетитом. Он всегда жадно ел, когда нервничал.
— Знаете, — сказала чуть погодя Рита, — я вроде немного успокоилась, как будто забылась, а вот посмотрела ваши картины и на меня снова накатило. Я же вам не сказала: я пыталась выброситься из машины, когда они меня везли. И я бы выбросилась, правда, выбросилась бы, вы мне верите?
