И будет рыдать земля. Как у индейцев отняли Америку - [33]
Остальная комиссия за исключением Шермана проследовала на южные равнины, где перспективы пока были неясными. Члены комиссии знали, что на переговорах они окажутся в юридически невыгодном положении. Вторая статья Договора 1865 г. на Литтл-Арканзас – один из немногих пунктов, который индейцы понимали хорошо, – давала им право жить на «незаселенных территориях» между реками Арканзас и Платт (юг Небраски и запад Канзаса). Беда в том, что в представлении индейцев статус незаселенных закреплялся за этими территориями навсегда, а жители Небраски и Канзаса считали иначе. Обнадеживало комиссию, что кайова, кайова-апачи (небольшое племя, состоявшее в давнем союзе с кайова), южные арапахо и значительная часть команчей согласились прибыть в октябре на совет у Медисин-Лодж-Крик, неподалеку от излюбленного места проведения Пляски Солнца у кайова – почти в 100 км к югу от Форт-Ларнеда. Южные шайенны между тем давать согласие не спешили. Проявить терпение и не давить на них призвал членов комиссии не кто иной, как Римский Нос: пусть белые «сохраняют твердость духа» и подождут, пока вождь Каменный Лоб и совет южных шайеннов обсудят приглашение.
Зато переговоров с белыми очень ждал вождь кайова Сатанта – чтобы утвердиться перед высоким собранием в своих притязаниях на верховную власть. И ему удалось заявить о себе еще до совета. В начале октября, облачившись в генерал-майорский мундир, Сатанта явился в Форт-Ларнед с беззастенчивым предложением взять на себя защиту комиссии от шайеннов, а потом напился в дым с представителями прессы. Среди участников этой грандиозной попойки оказался и будущий исследователь Африки Генри Мортон Стэнли, в то время безвестный внештатный корреспондент сент-луисской газеты. Сатанта же, несмотря на бесплатную выпивку и льстящее ему внимание, хотел убраться из Форт-Ларнеда побыстрее: уж слишком там «воняет белыми», заявил он на ломаном английском, опрокидывая очередной стакан.
14 октября миротворческую комиссию, прибывшую в сопровождении четырех рот 7-го кавалерийского полка (без Кастера), приветствовали у Медисин-Лодж-Крик не меньше двух с половиной тысяч индейцев. Шайеннов представлял Черный Котел и его община, насчитывавшая 60 палаток. Выступить от лица племени ему велел Каменный Лоб, пригрозив осажденному со всех сторон вождю, что в случае отказа перебьет его коней[100].
19 октября, когда совет у Медисин-Лодж-Крик наконец объявили открытым, сенатор Хендерсон повел речь в примирительном тоне, обязуясь возместить индейцам боль и урон, причиненные на Сэнд-Крик, и предоставить «удобные дома на наших плодородных землях». Сатанту эти посулы не впечатлили. «Строить для нас дома – это глупость, – заявил он. – Не нужно нам ничего строить. Мы все умрем. Мой край и без того уже сжался до крошечного пятачка. Если вы построите нам дома, земли станет еще меньше. Зачем вы на этом настаиваете?»
«Слова Сатанты повергли участников миротворческой комиссии в замешательство, – отмечал Генри Мортон Стэнли. – Сатанта умеет говорить прямо, что ему нужно, не оглядываясь ни на кого». Сатанта прогремел в прессе и прославился как Оратор с Равнин.
Бьющая Птица, видя Сатанту в центре внимания, дымился от злости, но не проронил ни слова, только сверлил взглядом цилиндр члена комиссии Тейлора. Когда собрание завершилось, Тейлор подарил Бьющей Птице этот цилиндр на память. Вечером вождь кайова, нахлобучив подаренный цилиндр, вышагивал туда-сюда перед палаткой совета, поясняя соплеменникам, что «ходит как белый», а потом, устав паясничать, растоптал подарок в лепешку. Тем временем Тейлор с непокрытой головой составлял текст договора, который наутро предполагалось представить вождям кайова, команчей и арапахо. Основная его идея была проста: рано или поздно всех бизонов истребят, и тогда индейцам все равно не останется ничего иного, как осесть на месте и заняться земледелием[101].
Второй день переговоров, 20 октября, едва не закончился побоищем. Ночью в лагерь проникли индейцы из «цивилизованного» племени оседжей и за деньги напоили виски молодых кайова и команчей, которые теперь из последних сил пытались усидеть на лошадях, пока их вожди упорно отказывались подписывать договор на предлагаемых условиях. Вождь команчей Десять Медведей заявлял, что ему даром не нужна никакая резервация. «Я родился в прерии, где вольно гуляет ветер и ничто не заслоняет свет солнца. Я живу так, как жили мои отцы, и, как они, живу счастливо». Не успел сенатор Хендерсон открыть рот, как Сатанта и Десять Медведей сцепились в словесной потасовке. Десять Медведей говорил, что кайова только и могут языком молоть, как скво, а Сатанта отвечал на это, что команчи летят куда их ноги несут и устраивают бессмысленные набеги. Воины обоих племен сцепились уже не на словах, и переводчикам с трудом удалось навести порядок и избежать кровопролития.
Хендерсон уговаривал индейцев одуматься. Наплыв переселенцев уничтожит бизонов, и Великий Отец хочет отдать индейцам хорошие земли, пока они еще есть. Не зная, как еще их уломать, Хендерсон посулил индейцам право охотиться к югу от реки Арканзас, за территорией предполагаемой резервации, тем самым пойдя на несанкционированную уступку. С наступлением темноты Тейлор распустил собрание и пригласил вождей прийти утром подписывать договор.
