И будет рыдать земля. Как у индейцев отняли Америку - [30]
Первым Хэнкок встретился с Бьющей Птицей. Командующий Форт-Доджем заверил генерала в «надежности» вождя, и Хэнкок зашел с примирительных позиций, сообщив индейцу, что мирное соглашение будет оставаться в силе, пока кайова держатся к югу от переселенческой тропы вдоль реки Арканзас и не устраивают набегов. 29 апреля, спустя шесть дней после отъезда Бьющей Птицы, в кабинет Хэнкока с важным видом прошествовал Сатанта и обрушил на генерал-майора поток своего красноречия, перемежая заверения дружескими советами и напирая на свое верховенство над вождями кайова. Сатанта призывал Хэнкока не доверять Бьющей Птице, «чьи слова ничего не стоят». Шайенны, арапахо, команчи, кайова, апачи и часть лакота, по словам Сатанты, «знают меня как главного и просят передать, что они хотят только мира».
Поверив, Хэнкок оказал Сатанте небывалую честь – преподнес синий генеральский мундир с золотыми эполетами и всеми причитающимися знаками различия. Индейцы понимали армейскую иерархию и знали, что генерал-майор – это большая редкость на Великих равнинах. Поэтому Сатанта принял мундир как окончательное свидетельство того, что белые признают его верховным вождем кайова. Своим подарком Хэнкок умалил авторитет миролюбивого вождя Бьющей Птицы и упрочил влияние враждебно настроенного Сатанты[89].
Завершив дела с кайова, 2 мая Хэнкок выступил в Форт-Хейз. Там он наткнулся на застрявший из-за нехватки фуража 7-й кавалерийский полк. Хэнкок велел Кастеру выдвигаться, как только подвезут провиант, а сам отправился в свой штаб в Форт-Ливенуорте, уверенный, что замечательно все уладил с кайова. Сатанта же радовался, что так ловко одурачил генерала. После Пляски Солнца в начале июня Сатанта решил поглумиться над армейцами. Облачившись в подаренный мундир, он повел отряд на Форт-Додж, нашпиговал стрелами кавалериста и скрылся с табуном полковых лошадей. Перегнав табун через реку Арканзас, Сатанта остановился на дальнем берегу, раскланялся перед преследователями, развернулся и был таков[90].
Как и опасался майор Уинкуп, уничтожение Хэнкоком селений на Пони-Форк привело в ярость не только Воинов-Псов и их друзей – южных оглала, но и почти все племя южных шайеннов. Не успел Хэнкок распустить свой отряд, как воины принялись разорять тропу вдоль рек Смоки-Хилл и Платт-Ривер – нападать на дилижансы и жечь станции. Не менее сотни поселенцев было убито и изувечено, по реке Платт плыли трупы. Помимо этого, индейцы устраивали засады на бригады строителей восточной ветки железной дороги «Юнион Пасифик», замедляя скорость работ до черепашьей. Воины-Псы рыскали даже у ворот Форт-Уоллеса, самого западного укрепления на тропе Смоки-Хилл[91].
Тем временем Кастер в Форт-Хейзе все больше мрачнел и раздражался. Его угнетала апрельская неудача в погоне за индейцами, а тут еще и небо, словно в отместку, обрушивало бесконечные ливни. Одна промозглая ненастная неделя сменяла другую, а 7-й кавалерийский томился от безделья, дожидаясь прибытия обозов с провиантом. Дезертирство усиливалось. Полные тоски письма из Форт-Райли от Либби рвали Кастеру душу, и он назначал несоразмерно суровые наказания за малейшие нарушения дисциплины. Когда шестеро солдат сбежали в короткую самоволку, чтобы купить фруктов и овощей, Кастер приказал обрить им головы и прогнать позорным маршем через весь лагерь. Один из капитанов назвал наказание за этот проступок «бесчеловечным», поскольку на самовольную вылазку солдат толкнула свирепствовавшая в полку цинга.
В первый день июня ливни наконец прекратились, прибыл обоз с провиантом. Кастер начал вялые поиски в западном Канзасе, явно больше стремясь повидаться с женой, чем найти индейцев. Он предложил ей приехать в Форт-Уоллес, где надеялся расквартироваться после похода. «Я вышлю за тобой эскадрон, – писал Кастер. – Я сейчас кружу по окрестностям, определенного направления нет, могу ехать куда сочту нужным». Идея отрядить целый эскадрон во время похода и перевезти жену в опасную для гражданских «горячую точку» его, надо полагать, нисколько не смущала.
Одержимый желанием развеять тоску Либби, Кастер спровоцировал трагедию, которой вполне можно было избежать. 17 июня он встретился с генералом Шерманом, который разъезжал по округе с очередной инспекцией. Шерман велел Кастеру обыскать рукава реки Репабликан (самое сердце земель Воинов-Псов), а затем отойти с полком в Форт-Седжуик на дороге вдоль реки Платт и ожидать там дальнейших распоряжений и провианта. Кастер вместо этого командировал в Форт-Седжуик майора Джоэля Эллиотта, проверить, нет ли новых приказов, и отправил полковой обоз в Форт-Уоллес за провизией – и за Либби, которая, по его расчетам, должна была уже прибыть. Через день после того, как майор Эллиотт вернулся в лагерь Кастера, Шерман телеграфировал в Форт-Седжуик, приказывая Кастеру передислоцироваться в Форт-Уоллес и вести разведку оттуда. Доставить этот приказ командир Форт-Седжуика поручил лейтенанту Лайману Киддеру в сопровождении отряда из десяти солдат и проводника-лакота[92].
До Кастера Киддер не доехал. 1 июля десяток охотников-оглала заметил отряд в полутора километрах к северу от лагеря оглала и Воинов-Псов на реке Бивер-Крик. День был жаркий и душный, Воины-Псы отлеживались в тени своих палаток, когда в лагерь галопом влетели оглала и закричали: «По коням!» Завидев приближающихся индейцев, Киддер увлек отряд в узкую лощину. Там солдаты спешились – и их участь была решена. Пока их окружали конные Воины-Псы, оглала незаметно прокрались сквозь высокую траву к лощине. Схватка не продлилась и десяти минут. Индейцы раздели трупы, сняли с них скальпы, размозжили черепа камнями и дубинками, отсекли носы и перерезали сухожилия на руках и ногах, чтобы обездвижить убитых на том свете. Сняли скальп и с проводника-лакота, умолявшего соплеменников о пощаде. Скальп в знак презрения бросили рядом с его телом.
