Хунну и Гунны - [24]

IV. Теория финнизма Хунну и Гуннов. Сен–Мартен, его общие взгляды и мнения относительно отдельных частей этого вопроса. Сторонники Финнизма Хунну. Вивьен–де–Сен–Мартен и разбор его доводов. Семёнов, его доказательства в пользу финнизма Хунну и их критика. Мнение Уйфальви. Общее значение этой теории.

Третья теория не произвела такого переворота во взглядах на происхождение Хунну и Гуннов, как вторая. В то время, как эта последняя отвергала всё, предложенное сторонниками монголизма, третья теория отчасти примкнула к воззрениям второй, По скольку представители этой теории являются сторонниками финнизма Гуннов, постольку же они могут быть причислены и ко второй теории. Различие между ними состоит в том, что думая видеть в Гуннах и Хунну один и тот же народ, они считают и китайских Хунну — Финнами. Таким образом, с одной стороны, защищая финнизм Гуннов, выставленный второй теорией, с другой же стороны соглашаясь с тожеством Хунну и Гуннов, которое предложил Дегинь, а за ним сторонники монголизма, эта. третья теория является как бы «примирительницей» различных воззрений. По времени своего появления она позже как той, так и другой из вышеприведённых теорий.

Первым, предложившим её, был известный французский арменист Сен–Мартен (Saint–Martin). He издав по этому вопросу отдельного труда, он говорил о нём в своих замечательных примечаниях к «Histoire du Bas–Empire, Lebeau, главным образом в IV томе (Paris, 1824). К сообщениям Лёбо о происхождении и истории Гуннов, сообщениям, основанным исключительно на сочинении Дегиня, Сен–Мартен прибавил свои соображения (см. прим. 2 на стр. 60 IV т. сочинения Лёбо). Начал он, как почти все исследователи этого вопроса, с критики взглядов Дегиня. Придавая очень большое значение задаче этого учёного — посредством восточных и западных источников проследить историю переселения народов, Сен–Мартен однако думал, что Дегинь преувеличил последствия сличения этих известий. «Одно из первых неудобств этой системы — распространение имени Хунну Гуннов на все варварские племена Средней Азии. Соединяя их так, под общим наименованием, которое могло относиться к ним в известные только эпохи и в известных условиях, он значительно ослабил свою гипотезу. Действительно, трудно узнать из его сочинения, кому на самом деле принадлежало имя Гуннов, которое он даёт Туркам, Монголам, Манчжурам и ещё многим другим народам, разница в происхождении которых доказывается языками, на которых они говорят. К какой ветви этих народов нужно отнести специально имя, о котором идёт речь? Дегинь не решает этого…» Мы нарочно привели буквальный перевод слов Сен–Мартена, так как мнение выдающегося знатока этнических вопросов таково, что с ним необходимо считаться при критике. Как видно, мнение его вполне согласуется с нашим. Далее Сен–Мартен принялся за определение племенной принадлежности Гуннов. По известиям древних писателей, Гунны жили на пространстве теперешней Европейской России. Языки, на которых говорят их потомки, доказывают нам, что Гунны были народ, совершенно не похожий на Турков, но имя, власть и язык их, по мнению Сен–Мартена, распространялись некогда на страны, теперь занимаемые вышеупомянутыми народами. Все потомки древних Гуннов теперь называются Финнами. Как на ясный пример, подтверждающий это, он указывает на Мадьяров или Венгров. «Их исторические воспоминания связываются с древними Гуннами, а язык доказывает, что они Финны». Сен–Мартен старался сблизить два имени: Гунн и Финн. Он заметил, что X и Ф очень часто заменяют друг друга. Поэтому он и думал, что Хунн (Гунн) и Финн — одно и то же слово. Возможности этой гипотезы содействуют, по его мнению, и исторические доказательства. Все известия, идущие по Чёрному и Каспийскому морям, т.е. южным путём, сообщают о народе Гуннах, а идущие по Балтийскому морю, т.е. северным путём, о Финнах. Тацит получил известие через Германию и потому знал Финнов. Значит, уже тогда этот народ жил в Восточной Европе, будучи её первым насельником, пока не пришли другие народы, напр., Готы и Славяне. Кроме того, Сен–Мартен вполне допускал, что Финны или Гунны распространяли своё владычество гораздо далее на Восток и доходили даже до границ Китая, подчинив себе турецкие, монгольские и манчжурские племена, которые, делаясь их подданными, получали их имя. Этим путём и древние Турки получили имя Гуннов. Из того, что все хуннуские слова, сохранённые китайскими летописями, были турецкие, как признавал это сам Сен–Мартен, заключили, что и сами Хунну — были Турки, что в свою очередь повело к сомнению в тожестве Гуннов или Финнов и Хунну. Это противоречие, по мнению нашего исследователя, легко устранить, если допустить, что оба имени[50] тожественны и отпосятся к одному какому нибудь племени, которое, путём завоевания, распространило своё имя на другие племена. Примеры подобного рода распространения имени встречаются очень часто в истории. Так, Сен–Мартен передает известие Феофилакта Симокатты, что Персы называют Турками Гуннов, живущих на северо–востоке от них. Мадьяры, располагавшиеся в IX веке на берегах Дуная, назывались современными византийскими писателями Турками, а страна их Турцией. Наконец, в XIII веке все воины Чингиз–хана назывались монголами, хотя только военачальники и небольшая часть простых воинов были монгольского происхождения. Впрочем, Сен–Мартен допускал и другой возможный случай перенесения этого имени. Он считал возможным, что имя Хунну пли Гунн сначала носилось турецким народом, а позже, но всё же «в очень отдалённое время» было перенесено на Финнов, которые только одни и сохранили его.