Хронофаги - [53]
— Не на… — начал разжалованный кардинал, но фраза оборвалась, когда мужчину подбросило вверх и вперёд.
И площадь загомонила, взвыла, увидав на мостовой распластанное тело в драной тоге. Лохматый человек осторожно поднялся и, оглядевшись по сторонам, дико заорал. Он рвал отросшую бороду и тряпьё на хилой груди, проклиная всех богов в мире. Вой его перешёл в обезумевший смех, когда появилась когорта вигилов[26] и поволокла Марка вдоль по улице под улюлюканье толпы, швыряющей в него камни и гнилушки.
В мгновение ока город затих и померк. Ясное утро вновь заиграло красками осеннего Демидовска, оставляя на радужке глаз разноцветные пятна. Где-то внизу мели битые стёкла, шумел мотор мусоровоза, отрывисто сыпались команды «Левее!» и «Свали, придурок, зашибу!». Валентин, распростёртый у ног Сатурна, будто сломанная кукла, жалобно застонал, возвращая притихших людей в реальность. Он сильно побледнел, дыхание рвалось с жутким сипом, глаза закатились, исходя страхом.
На крышу приземлился Мартин, быстро оценил обстановку и на секунду замер, уставившись на бога. Затем поспешно поклонился и упал перед умирающим вором.
— Мартин… — гулко пророкотал Старик, — ты хотел знать, что было на последней странице… Бог может умереть, если сам отдаст жизнь человеку, которого любит…
Он тяжело опустился на колени и провёл ладонью по бледному мокрому лбу Валентина, хрипящего из последних сил.
— Я отдаю тебе всю свою силу и жизнь, ибо ты единокровный сын мой, и я желаю, чтобы ты жил. Да будет так.
И не было ни сияния, ни дрожания земли, ни грома, ни молнии. Лишь Хронос старел на глазах: кожа одрябла и повисла, яркие очи потухли, плечи сгорбились и просели под тяжестью многих сотен лет. Время убивало своего бога. Он оперся на бордюр, но дрожащая рука не выдержала, и Старик упал.
Валентин постепенно розовел, задышал ровно и тихо, открыл глаза и пошевелил пальцами. Медленно сев, он откашлялся и удивлённо ощупал всё тело. Боль ушла, мышцы горели невиданной силой.
— Так не бывает, — неожиданно громко заявил он остолбеневшему Мартину и обернулся к отцу.
Поймав взгляд сына, полный жалости и досады от бессилия помочь, Сатурн собрался с оставшимися силами и тягуче проскрипел:
— Даже бог времени оказался хронофагом… Старый дурак… Сколько лет я слушал этого проходимца, и не мог прижать тебя к сердцу… Столько времени потеряно, сын…
Валентин не удержал всхлип:
— Да… точно… Но мы же встретились… Оно ведь того стоило?
— Да… Одно слово, сын, одно слово на прощание…
— Ты — мой отец…
И на мгновение божье лицо, словно лучом солнца, озарила счастливая улыбка, которая тут же растаяла. Уголки рта опустились и навеки застыли на омертвевших устах. Голубые глаза остекленели, грудь перестала вздыматься.
Валентин отчаянно обхватил руками голову и в немой муке уставился на покойного, словно пытаясь взглядом вернуть его к жизни. Он растерянно шмыгал носом. Вор не привык кого-то терять.
— Он умег счастливым. Спокойным, — тихо проговорил Мартин. — Не каждый отец может похвастаться, что подагил сыну жизнь дважды.
Кардиналы, наконец, подошли. Вета так и осталась сидеть в стороне, обхватив колени руками и тихонько хныча, что голова раскалывается и чтобы её отпустили.
Валентин опустошённо молчал. Он хотел плакать и не мог. Не умел.
— Идём, — Олег положил тяжёлую ладонь на осевшее разом плечо.
— Куда? — тихо спросил Валентин и не узнал свой голос, пророкотавший далёким громом в горах.
— Теперь ты — Хозяин Времени. А мы твои кардиналы.
— Я же ничего не знаю… не умею…
— Узнáешь. Научишься. Времени будет полно. У тебя впереди вечность…
Глава 19
Вне времени
Я смотрел в эти лица
И не мог им простить,
Того, что у них нет тебя
И они могут жить.
И. В. Кормильцев, «Я хочу быть с тобой»
Сегодня Иветта в первый раз не опоздала: настенные часы, в которых она недавно меняла батарейку, показывали 08:45. Офис пустовал, в тёмных кабинетах царила гулкая тишина, словно в заброшенном замке Ольши. Только слышно было, как в подъезде с кем-то ругается сторож. Девушка торопливо повесила пальто в гардероб и включила компьютер.
Кресло негромко скрипнуло, послушно приняв в мягкие объятья. Кусая губы, Вета кликнула по значку. На мониторе раскрылся пустой лист, на белоснежном поле от нетерпения дрожал курсор. Буквы запрыгали робко, неловко, как воробьи на льду.
Капитан Парассо смотрел в подзорную трубу. Стекло увеличило туманный остров на горизонте. Волны упруго бились в борта шлюпки, качая обессилевшее тело.
Плюх, плюх, плюх…
Вздохнув, он облизал потрескавшиеся губы и положил трубу на дно. Судя по зарубкам на лавке, шёл пятый день изгнания. Зачинщиком бунта был проклятый боцман с хитрой турецкой рожей…
Не веря глазам, девушка перечитала ещё раз. И ещё. Ещё. Вышло. Получилось. Смогла. Впервые за столько лет… Парассо вернулся. Мало того — ожил. Значит, смогут и остальные: Идана, страна Виноградарей…
— Смоглааааааа!!
На какое-то время даже пропало чувство горького опустошения, словно что-то потеряла. Оно возникло недавно, будто из ниоткуда, и неясно было, как от него избавиться.
«Римма была права. Я всё смогу. Главное — не бояться!»
В памяти всплыл Старый дом, надутые паруса простыней, морщинистое лицо Нины Вениаминовны и газетная дверь, за которой…
С самого детства Елизавету сопровождает классическая музыка. Это не только музыкальная школа, походы на концерты и в оперу, привычка слушать классику по радио и в интернете. Музыка – часть её жизни, её друг. Трагичными мелодиями она предостерегает девушку от неприятностей, весёлыми – развеивает усталость и грусть. Но почему, когда Лиза встретила загадочного волка из волшебной страны, а он вдруг превратился в прекрасного принца, пусть и всего на одну летнюю ночь, мелодии, предвещающие радость, покинули её? И больше не вернулись, как и принц.
Вот так, захочешь угостить с руки свежайшей свиной вырезкой (между прочим, для себя покупал) неизвестно как приблудившуюся собаку, да, к тому же ещё и незнакомой породы, а она мало того, что угощение выплюнет, да ещё и тебя тяпнет. Ну, и всё. ты попал... Homo Lupus...
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
«На пороге» — научно-фантастическая повесть, рассказывающая о противостоянии человеческой цивилизации и таинственной космической расы, стремящейся превратить Землю в огромный полигон для реализации своих безумных идей. Человечество оказалось на пороге новой эпохи, и судьба всего мира зависит от усилий нескольких пытливых учёных, бьющихся над тайнами внеземных технологий и пытающихся познать предназначение разума. В сборник также вошли рассказы разных лет.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.