Хроники сексуальных неврозов - [12]
Тополь выходит из трамвая.
Неподалеку от лавочки, словно коза на привязи, ходит (рэппируя локтями) Марья Николаевна. На голове – крутые наушники. Поводок от ее руки тянется в газонные кусты. Можно послушать голос рэппера, если любопытно. Читка следующая:
Марья Николаевна риально прецца похуй:
– Во! Во! Во!
Тополь окликает:
– Марья Николаевна!
Старушка ничего не слышит.
Тополь, махнув рукой, идет к детской площадке. Она сидит на качелях, тихо раскачиваясь. Она поглядывает на окна коммуналки и тихие слезы грусти катятся по ее щекам.
В кустах – смех. Поводок потянули, излишне загулявшая старушка, возвращается назад. Садится на край песочницы. Из кустов показываются дворник Фарход с поводком в руках.
Большая честь Шеину: Тополь знает имя дворника, который подметает тротуары его дома! Шеин не знает по имени дворника, который подметает дом, где проживает Тополь. Так-то.
Фарход со своей девушкой. Видимо они целовались.
Парень смущен:
– Ромик попросил погулять с Марьей Николаевной.
Широко улыбается:
– Он с девушкой встречается…
Тополь вытирает слезы.
– Записку передадите? Так называемое таинственное ночное письмо, хорошо? Пусть Сергей Иванович отвезет домой меня на такси.
Фарход привязывает к запястью своей девушки поводок, исчезает. Марья Николаевна тихо и беззлобно кемарит на краю песочницы.
Девушка Фархода протягивает сигарету Юлии Петровне. Тополь отмахнулась.
Сонный Шеин опустился на стул и повертел в руках романтичную записку. Рядом топчется Фарход.
– Ну, я пойду… – говорит Фарход. – Марья Николаевна ждет… – Фарход улыбается. – Она красиво танцует…
– Стараемся… – тупо бормочет Шеин.
В коридоре Фарход испуганно оборачивается на бурные женские стоны, которые доносятся из комнаты Ромика.
Гремит голос Зайцева из глубины коммуналки:
– Роман, как непотребно громко стонут Ваши барышни!
…Такси тормозит у подъезда дома, Шеин и Тополь выходят.
В подъезде Тополь говорит:
– Спасибо, покатались. Очень романтично. Мне опять казалось: огни летели, и мы летели, и все летело…
Она переходит на бормотание:
– И куда-то улетело… и не прилетело… Это такая совсем небольшая игра в увлеченность.
– Гуд. Пусть так.
– До свидания. Извините, что побеспокоила. Мне просто было грустно.
23. Гинеколог повидал всякое
Ее почему-то дожидается дочь. Как будто чувствует себя в чем-то виноватой перед матерью.
– Хочешь постригу ногти на ногах, ты вчера просила…
– Мои ноженьки так устали, доча… – говорит Тополь.
Лия заботливо стрижет.
– Мам, ну и зачем эти дешевые комедии? Зачем ты играешь сама перед собой?
– Не знаю. Мне просто приятно, что ночью меня кто-то привозит домой.
– А ты подумай! Тебе нужен вообще мужик? Зачем он тебе? Давай я тебя научу ИнДизайну! Фотошопу! Будешь верстать как Бог!
– И все? Разве Бог верстает?
– Он делает все.
Лия расхаживает с пилочкой в руках.
– Ты же сама говорила: близится климакс. Кто еще нужен тебе в климаксе?
– А вот про климакс не надо! Он немного отдалился, мне кажется…
Лия не слышит.
– В конце концов, у тебя есть я. Какая бы ни была дочь, она всегда поднесет стакан воды в старости.
– Кто это тебе сказал?
– Ты. Ты сама это говорила мильон раз!
– Но кроме стакана воды…
Лия снова присаживается и берется за ножницы.
– Ну что ты – на помойке себя нашла? Этот же гинеколог не влюблен в тебя.
Ей до слез жалко маму – Лия целует ее колени.
– Ах, ты мамулечка моя беспокойная… Ну, сколько можно путаться в этих мужиках, как в соплях… Мне так за тебя обидно!
– Более того: я даже не нравлюсь ему. Ну совсем.
– Надо же! А кто ему нравится?
– Никто.
– Еще бы! На то он и гинеколог. А там нет психиатра случайно? Для головы.
– Случайно есть…
– Ну, мама… Широкий ассортимент… С другой стороны, ты же сама психолог. Почему психолог не может полюбить психиатра? Я совсем запуталась.
– Психиатра не люблю я, а гинеколог не любит меня. Обыкновенный треугольник, что тут сложного?
– Мама, от всех мужиков пахнет натуральным дерьмом! От каждого своим!
– Ты так рассуждаешь, потому что рано лишилась отца. Неполная семья…
– Да ну, это все сказки психологов! У нас каждая вторая семья неполная – и что?
– Это просто игра в отношения. У нас ничего не будет. Скорее всего, я каким-то образом верну его жене и все. Так мне кажется.
– Зачем его возвращать жене? У вас же что-то есть.
– Нет ничего, кроме моего нытья. Есть его вялые отнекиванья… Что еще? Он иногда привозит меня домой, а у меня такое красивое ощущение, что у нас вечером что-то было… Мы мчались по городу в огнях… Я ему что-то говорила про себя…
– Все, мама! У тебя уже глюки. Я – бай-бай. И тебе советую.
Тут же возвращается:
– И запомни: у тебя климакс! Это жестоко – но климакс!
– А один человек мне сказал, что овуляция может длиться бесконечно долго, как и климакс.
– Так у тебя климакс или овуляция, мама?
– Бесконечная овуляция на фоне нескончаемого климакса.
Лия уходя, бормочет:
– Это сильный ход, мамусик. Уж лучше бы ты полюбила психиатра, мама.
Опять возвращается, гневная:
Муж везет жену к пареньку Стасу изменять, мягко говоря. Ее измены он терпит уже второй год. Долго решался – и вот теперь он хочет посмотреть на того человека, с которым она…
В прозрачной гондоле цвета вечного сияния солнца и лазури я уже не в первый раз подплывал к Виктору по глади небесных озер с блистающим магическим веслом в руках. И мы не раз пытались прояснить вопрос… гм… кхм… того предмета, чем можно порвать женщину на свастику, как выражаются иногда мужчины.
– Я тебе говорила про одну такую у нас на работе? Все время пишет в туалете: хочу… дико хочу… Ну ты поняла, в общем. Идиотка на всю голову…
Друзья мои! Вы прекрасно знаете: сколько бы Добро не боролось со Злом, последнее всегда побеждает. Также вы знаете про ту очередную напасть, которая свалилась на голову человечества в наши дни. Вы помните – женщины разных возрастов вдруг в массовом порядке стали засыпать летаргическим сном. И до сего дня продолжают засыпать навсегда.Для тех, кто не совсем в курсе поясню: засыпают только те дамы, которые четыре года назад просмотрели популярный сериал «О, смазливчик!» Главную роль в этой бяке сыграл парень исключительной красоты – некий Алексей Синица.
лейтенант Бабич, расхаживая перед личным составом и стараясь сохранить мягкость и привлекательность интонации. – Войсковые соединения в этот прекрасный воскресный день должны заменить ту массу разнополых отдыхающих, сектор которой временно отсутствует в наших российских городах по понятным причинам. Люди перестали радоваться. Это непорядок. И армия должна дать пример радости!
В большой комнате обычно собираются все. Здесь мама Ирины Елена Леонидовна, бабушка Мария Евграфовна, а также младшая сестра Ирины Юлия, худосочная блондинка. Во время ссор с мужем подолгу проживает с ребенком в родительском доме.Кого не затащишь сюда, так это младшего ребенка – Дэна. Денис называет Юлию Хамсой, по старой привычке, за то, что она тощая, как пугало.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.