Хроники последнего лета - [7]
Рудаков, улыбаясь, обернулся, ожидая увидеть знакомое лицо…
Виктор Сергеевич слушал доклад Колушевского с нарочито рассеянным видом, несмотря на исключительную важность сообщаемых сведений. Назревали большие события, и подготовка к ним занимала умы высокого руководства. Кто-то проводил интенсивные переговоры, пытаясь максимально укрепить позиции, а кто-то, наоборот, занялся выводом активов…
Колушевский, наконец, замолчал и принял заинтересованно-внимательный вид — с ручкой наготове, преданными глазами, приподнятыми бровями и слегка вытянутой шеей.
— У вас все? — спросил Загорский.
— Так точно.
— Да? А как же насчет этого?
Виктор Сергеевич включил экран стоявшего на столе ноутбука.
— Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, — он прищурился, вчитываясь в мелкий текст информационного сообщения, — прошло по «Интерфаксу»… «Новое зверское нападение в Москве»… та-ак, дальше… русская служба Си-Эн-Эн… «Популярный блоггер и журналист Рудаков находится в коме после нападения неизвестных. По неподтвержденным данным, один из нападавших задержан»… Примерно то же самое в ИТАР-ТАСС, я не говорю про всякую мелочь. Это, по вашему мнению, не важно?
— Простите, Виктор Сергеевич, — с достоинством ответил Аркадий Львович, — я посчитал этот вопрос сугубо техническим.
— Нет, это не технический вопрос. Вы прекрасно понимаете, что немедленно возникнут ненужные ассоциации с Анной Владимировной и даже со мной. А в сегодняшней ситуации это просто недопустимо. И потом, я совершенно не понимаю ваших действий… Если, конечно, это не простое совпадение.
— Нет, это не совпадение. Я получил указание разобраться…
— Бог мой, — болезненно сморщился Виктор Сергеевич, словно ощутил приступ зубной боли, — неужели разбираться можно только так? Если бы я хотел ему начистить рыло, я пришел бы сам, лично, и сделал бы все собственными руками! Слово «разобраться» имеет множество других значений, кроме примитивного удара по голове.
— Простите, Виктор Сергеевич, — спокойно сказал Колушевский, — это моя ошибка.
— Это понятно. Доложите, что произошло.
Аркадий Львович секунду помедлил, словно собираясь с духом, и начал рассказ. Конечно, же, никто не собирался калечить Рудакова, и даже применять избыточную силу. Просто договорились в качестве одного из инструментов использовать убедительную беседу «по душам». Именно для особой убедительности Колушевский задействовал ребят Абдусаламова…
Виктор Сергеевич удручено покачал головой.
Султан Маратович Абдусаламов был одним из немногих людей, к которым Загорский относился с опаской. Что делать, если человек не боится ни Бога, ни черта, и по большому счету не признает никаких законов, кроме весьма противоречивых правил, составляющих его эклектичное мировоззрение. Он признавал власть президента как неизбежное зло, понимая, что это — представитель силы, с которой нужно договариваться. Загорского уважал, если здесь вообще применимо такое слово, исключительно за личное мужество, проявленное во время чеченской кампании. Тогда Виктор Сергеевич в одиночку пришел в штаб авторитетного полевого командира Абдусаламова и передал ему личное послание президента.
Привлечение головорезов Султана Маратовича для решения вопросов, вышедших в публичную плоскость, было непростительной ошибкой.
— Одну минуточку! — Виктор Сергеевич вгляделся в текст на экране компьютера. — «Один из нападавших задержан». Это что?
— Понимаете, — замялся Колушевский, — все пошло нештатно. Ребята должны были просто подойти и серьезно, с напором поговорить. На завтра прошлись бы по рабочей линии, по супруге, уже просматривали перспективу уголовных дел… словом через пару дней клиент полностью готов к употреблению. Но он, — Аркадий Львович в последний момент удержался, чтобы вместо «он» не произнести нечто более сильное, — после первых слов без разговоров схватил урну и с размаху по голове… Ребята, соответственно, не выдержали. Так это еще не все. Он одному практически откусил ухо…
— Ухо?
— Да. Проезжали дэпээсники, султановы хлопцы и им накидали, те стрелять из автоматов. Словом, разбежались, взяли фрагменты уха и одного целиком, это которого урной… Безобразие, кстати говоря, сколько ставили вопрос на антитеррористической комиссии, чтобы урны намертво к земле…
— Хорошо, — очень серьезно сказал Загорский, — мэр Москвы ответит вместе с вами. Где сейчас султанов человек?
— В Склифе под охраной. Рудаков — в районной.
— Охрана?
— Ему-то зачем? От Султана защищать?
— Да, смешно… Что Султан?
— Грозится лично перерезать глотку Рудакову. Его людей трогать нельзя.
— Ладно, с ним я поговорю. С МВД связались?
— Конечно.
— Хорошо.
— Только… — неуверенно сказал Колушевский.
— Что такое?
— Министр отказывается сотрудничать.
— Как так?
— Вот так. Приказал довести до конца. Сегодня, по нашим сведениям, готовит пресс-конференцию.
Виктор Сергеевич задумался. Это очень даже неприятный сигнал. Похоже, что министр МВД окончательно определился с союзниками и готов идти на конфликт. Не хватало только свары полиции с боевиками Абдусаламова. Все закончится тем, что вмешается президент, и тогда полетят головы. Стрельба в Москве — слишком большая тема. А кто истинный инициатор конфликта — ясно уже всем. Нужно принимать срочные меры.
Что делать, если рушится привычный мир, и вы оказываетесь пешкой в противостоянии спецслужб и могущественного Ордена? Какие тайны хранят московские подземелья? Хватит ли у вас мужества сменить удобное кресло и ручку с золотым пером на седло боевого коня и холодную сталь клинка? Сможете ли вы сражаться за свою честь и за любовь женщины? И готовы ли вы овладеть древними знаниями и управлять силами, способными сокрушать планеты?
Вы живете и не подозреваете о том, что в мире идет тайная война российских спецслужб с древним могущественным Орденом. Волею судеб вы оказываетесь вовлечены в эту войну, и сражаться придется за свою свободу, будущее человечества, и за любовь.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.