Хроники Мизии - [19]

— Что же ты наделал?! — Прошептала Илла. По щекам ее медленно поползли прозрачные капли.

— Когда-то, когда еще были живы все мои люди, — Сказал Ирминар, — Я дал им слово, что никто не купит Ирминара Шепелявого. Теперь они все мертвы, кроме одного, и он простил бы меня, нарушь я свое слово, но этого не прощу себя я. Эта сволочь пыталась купить меня!

— Только чтобы спасти свою жизнь…

— Нет! Ты не видела его глаз? Черт побери! Он все покупал! Даже свою жизнь! Ты не интересовалась у него, сколько стоишь сама в перечислении на золото? И, слава богу, что больше не сможешь!

— Все равно, он был милый и забавный старикашка…

— Этот милый старикашка хотел жениться на тебе!!!

Ирминиар смотрел на нее набычившись и тяжело дышал.

— Я нисколько не лукавил, когда говорил, что пришел за тобой, честное слово! Я стану королем!

— А мне ждать тебя?

— Как хочешь, но рядом я не смогу быть.

— Я смогу постоять за себя. Недавно выпросила у барона два перстня с ядом. Он парализует и убивает в течение полутора минут!

— Отдай мне оба.

— Что?!

— Ты даже не понимаешь, о чем ты говоришь! И я не хочу, чтобы ты когда-нибудь поняла, поверь мне, лучше этого не знать! Я не хочу, чтобы у тебя было это искушение. Отдай их мне.

— Хорошо. — Илна полезла в комод и стала там копаться. — Один из них недавно заправляли, — сказала она, — А во втором яд почти высох, так что, скорее всего, он не убьет человека, а лишь временно обездвижит.

— Тогда этот, который не убивает, оставь себе. Он может тебе пригодиться, мало ли что.

— Хорошо. — Илла замерла, держа в руке два перстня.

— Ты чего? — Спросил Ирминар.

Илла не двигалась.

Ирминар осторожно подошел к ней и наклонился над ней.

— Что случилось? — Он осторожно взял ее за плечи.

— Ничего. — Безжизненным голосом отозвалась Илла, глядя стеклянными глазами в стену. И молча протянула Ирминару один перстень.

— Вот этот? — Спросил Ирминар.

— Да. Вот этот. Может быть, он спасет тебя.

— Непременно! — С жаром ответил Ирминар.

В дверь с внезапным обескураживающим громом постучали.

— Ваше сиятельство! — Раздался громкий обеспокоенный голос. — Мне очень неловко беспокоить вас, но обстоятельства чрезвычайные! В замке видели какого-то человека. Возможно, это грабитель. Мне нужно убедиться, что вам и госпоже Илле ничего не угрожает!

— Иди. — Быстро сказала Илла. — В окно! Беги отсюда, слышишь! Я их задержу. Обо мне не беспокойся.

Ирминар колебался.

— Иди!

Ирминар рванулся к окну.

— Только… — Сказала Илла.

Ирминар замер.

— Если ты не вернешься…

— То что?

Илла стремительно подбежала к нему, приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала в губы.

— Ваше сиятельство, право, дело чрезвычайно срочное!

— Все, иди, иди…

Ирминар полез в окно.

Глава 10

Мастер Готорин вошел без стука и сейчас же заговорил.

— Послушайте, Пайд, меня беспокоит неувязка в наших уложениях. В уставе Черной школы телесные наказания детям прописаны с пяти лет. Я люблю пороть детей. И все вроде нормально, никто не жалуется. Но после подписания указа о ненаказании детей до восьми лет, эта рыжая индюшка смотрит на меня выпью. Я неожиданно стал врагом номер один. Еще неделю назад, она называла меня морщинистым кроликом, а теперь я — безжалостный мучитель малолетних ягнят! Она ужасно привередлива, заносчива, глупа и страшная вдобавок, как облезлая лиса, вы видели облезлую лису?.. Я преподнес ей песчано-тигрового котенка, выторговал у самого коллекционера Вилци, а она заявила: «Уберите от меня эту грязную мякающую тряпку!». Как ты полагаешь, Пайд, я смогу вернуть ее благорасположение?

— Я полагаю, что я занят. — Прошамкал Пайд.

— А я полагаю, что вы уже два часа сидите тут за столом, ничего не делая. Вы не выпили ни одной чашечки кофе, и не съели ни одного пирожка с абрикосовым повидлом, которые расположились у вас на столе. Посмотрите на себя, Пайд! Что вы делаете?! Вы грызете перья!

— Перья, как необходимые части птичьего организма тоже содержат животные вещества, но, правда, они не перевариваются министерским желудком, хотя и создают видимость насыщения, наподобие соски младенца.

Пайд встал и направился к окну.

— Меня беспокоит старый Бэрил…

— Черт возьми! Я от вас только и слышу: Бэрил, Бэрил, Бэрил… Такое ощущение, что вы — лучшие друзья, и он плохо себя чувствует.

— Мы с ним никакие не друзья, и он отлично себя чувствует.

— Тогда почему вы все время про него говорите?

— Вы даже не понимаете, и никто не понимает, какая он на самом деле проблема! Он абсолютно неуправляем. — Пайд плюхнулся обратно в кресло. — Он любит писать летописи. Кто его просил писать летописи? Никто не просил! — Пайд стукнул кулаком по столу. — Он любит свою работу. Вы любите свою работу, мастер?

— Конечно, советник.

— Ну, впрочем, у вас это от нехватки ума и природной склонности к насилию. Не обижайтесь, пожалуйста, я это говорю без малейшего намерения оскорбить, я просто так думаю.

— Не беспокойтесь, я нисколько не обижен. Я все это прекрасно знаю.

— Так вот, Бэрил очень любит писать правду. Он позволил Шепелявому разделаться со своими сыновьями, по какой-то смехотворной причине! Он одержим своей работой, и он сказал, что его очень беспокоит собственная неискренность. Интересно, что он имел в виду?