Хранители Затерянных Городов - [16]

— Дай мне свою руку, Софи, — сказала Оралье голосом, столь же хрупким и прекрасным как ее лицо.

— Оралье — эмпат, — объяснил Фитц. — Она может почувствовать твои эмоции.

Рука Софи дрожала, когда она протянула ее. Оралье схватила ее мягким прикосновением.

— Я чувствую много страха и смятения, — прошептала Оралье. — Но я никогда не чувствовала такой искренности. И есть что-то еще…. Я не уверена, что могу описать это. — Она открыла огромные, голубые глаза и уставилась на Софи. — Я голосую за тебя.

Олден хлопнул в ладоши и широко улыбнулся.

— Это все решает.

— Пока что, — поправил его Бронте. — Оно будет пересмотрено. Я об этом позабочусь.

Улыбка Олдена увяла.

— Когда?

— Мы должны подождать до конца года. Дадим Софи время приспособиться, — объявил Кенрик.

— Отлично, — согласился Олден.

— Глупцы, — проворчал Бронте. — Я призываю мое право, как Старшего Члена Совета потребовать исследование.

Олден поднялся с поклоном.

— Я тоже это планировал. Я договорился привести ее к Кинлин, как только мы закончим здесь.

Софи знала, что должна, вероятно, праздновать, но она была слишком занята, пытаясь расшифровать слово «исследование». Это не звучало весело.

— Что такое исследование? — просила она Фитца, когда Олден выпроводил всех остальных из комнаты.

Фитц откинулся назад на своем стуле.

— Просто еще один способ прочитать твои мысли. Это не грандиозное дело. Происходит все время, когда ты находишься на обучении телепатии… которое похоже ты будешь проходить. Я не могу поверить, что ты прошла. Это выглядело сомнительным всего минуту.

— Знаю. — Она вздохнула. — Почему Бронте потребовал исследование?

— Потому что он огорчен. Ну, это и я думаю, что он беспокоится, что мой папа не смог прочитать твои мысли.

— Беспокоится?

— Думаю, возможно, «беспокоится» — лучшее слово. Мой папа действительно хорош. И я тоже. — Он сверкнул дерзкой улыбкой. — Поэтому, если мы не можем прочитать твои мысли, они вроде того, а кто может?

— Ладно, — согласилась она, пытаясь разобрать, что он сказал. — Но почему он заботится об этом, если никто не может прочитать мой разум?

— Наверное, из-за твоего воспитания.

Она сделала глубокий вдох прежде, чем неохотно произнести следующие слова:

— Ты имеешь в виду, моя семья — люди. А я — нет.

Прошла секунда, прежде чем он кивнул.

Внутри нее разлилась пустота. Так это не было ошибкой. Она действительно не связана с семьей… и Фитц знал это. Он не смотрел на нее, и Софи могла бы сказать, что ему неловко.

Она с трудом проглотила боль, сохраняя ее на потом, когда она будет в состоянии разобраться с ней один на один. Она откашлялась, пытаясь казаться нормальной.

— Почему это касается его?

— Потому что такого никогда прежде не случалось.

Теплая, светлая комната стала холоднее.

— Никогда?

— Да.

Это крошечное слово, но последствия его были огромными.

Почему она живет с людьми?

Прежде чем она могла спросить, Олден пронесся обратно в комнату.

— Софи, почему бы тебе не пойти со мной, мы найдем, во что тебе переодеться. Ты тоже должен сменить одежду, Фитц.

Софи колебалась. Вероятно, ей следовало вернуться домой. Ее родители должны знать, что она бросила школу.

С другой стороны она уже была в беде… могло ли наказание стать еще хуже. Плюс, пока она не была готова пойти домой. Ей было нужно больше ответов.

— Куда мы идем? — спросила она, следуя за Олденом в комнату.

Олден улыбнулся.

— Ты бы хотела увидеть Атлантиду?

Глава 9

— Это Атлантида? — Софи не смогла полностью скрыть свое разочарование.

Они были посреди нигде на пяточке темных скал, окруженных белыми гребнями волн. Единственными признаками жизни были несколько чаек, и все, что они делали — визжали и кормились. Вряд ли это был Затерянный континент, который она ожидала.

— Так мы добираемся до Атлантиды, — поправил Олден, когда он ступил в бассейн потока у треугольной скалы. — Атлантида под нами, там, куда не доходит свет. Мы не можем прыгнуть туда.

Было трудно не поскользнуться на гладкой горной породе, когда она следовала за Фитцем, особенно в красных туфлях, по настоятельной просьбе Олдена она также надела длинную мантию. Она умоляла его, чтобы надеть брюки, но вероятно носить мантию было признаком хорошего положения для девочки, особенно в Атлантиде, которая по объяснениям Олдена была благородным городом, что подразумевало то, что дворянство занимало в нем весомое место. В платье с ампирным поясом и вырезом, украшенный бисером, она чувствовала себя как в костюме.

Странно было видеть Фитца в эльфийской одежде: длинная голубая туника с замысловатой вышивкой по краям и небольшими карманами, вшитыми в манжеты, точно подходящими по размеру под его следопыт. Черные брюки с карманами на лодыжках, так, он объяснил, что не должен садиться на материал, который он носил, и в завершение черные сапоги. Ни малейшего намека, что они узкие или заостренные, слава Богу, но сейчас он был больше похож на эльфа, что делало все намного реальнее.

Камень под ее ногами поехал вниз, и она упала прямо в руки Фитца.

— Прости, — прошептала она, понимая, что ее лицо становится таким же красным как и ее платье.

Фитц пожал плечами.

— Я привык к этому. Моя сестра Биана такая же неуклюжая.