Хранители Старого Солнца - [66]

— Нет, Меченосец, это он хочет предать нас. Он больше не соратник нам, ибо он вздумал пойти своей дорогой и вести дела против власти Мастера. Вразумить его у меня вряд ли получится: я знаю, насколько он твердолобый. Но я должен любой ценой остановить Двимгрина, пока его действия не натворили бед.

— Какие действия?

— Пока это лишь догадки, — ответил Эсторган. — Но возможно я введу тебя в курс дела позже.

— Возможно? Возможно, что я пойду с тобой, колдун! Вот, что возможно. Но маловероятно! Однажды ты уже хотел убить меня и Рунша. Ты строил козни Трем Меченосцам, вставал на нашем пути. Это не может быть забыто.

— Я лишь выполнял поручения того, кого вы прозвали Дардолом.

— И тем не менее у нас не может быть общих дел.

— Не может. Но у нас общий враг! Так давай же отбросим наши разногласия и объединим усилия.

— Разногласия? Так ты это называешь? Мы по разные стороны на поле извечной борьбы между добром и злом, светом и тьмой. Мы как день и ночь, колдун! А ты говоришь «разногласия»?

— Не надо мне здесь напыщенной тригорской мудрости! Взгляни на вещи здраво. Сила Меченосца может пригодиться мне, а тебе может быть полезна моя магия.

— Твоя темная магия мне не нужна! Что касается меня, мой меч украден, как ты и сам видишь! А без него я мало что смогу.

— Вот мы и вернем его в твои руки! — Эсторган замолчал на мгновение, и надменный взгляд его полыхнул. — Выбора у тебя нет в любом случае.

— Это еще почему?

— Потому что я подарил тебе новую жизнь, и теперь она зависит от меня, — Эсторган с видом победителя сложил на груди руки.

Гингатар с ненавистью смотрел на собеседника, не зная, что сказать в ответ. В конце концов он спросил:

— И мы пойдем в Мотходэк?

— Нет. Соваться к алфейнам — по мне, так это верх безумия. Ты теперь тоже не будешь там желанным гостем.

— Это еще почему?

— Тьма, что питает твое сердце, Меченосец… Они почувствуют ее. И в лучшем случае они сделают тебя вечным невольником. В худшем — убьют на месте.

— Я не боялся смерти. Умереть во второй раз и вовсе не страшно.

— Однако глупо. Нет, забудь об алфейнах. Пусть Двимгрин пока побудет у них. Мы же отправимся по следам его пособника и от него узнаем о планах Афройнского Ворона, после чего ты убьешь его. Не из мести, нет! Просто пусть это будет частью нашего уговора. А Двимгрин рано или поздно непременно вырвется из плена… Тогда я позволю тебе отомстить за гибель Огражденной Страны, Последний Из Халов!

Гингатар хмуро смотрел на колдуна исподлобья.

— Звучит торжественно и славно, — промолвил он. — Только ничто не мешает мне самому выследить Двимгрина…

— Не забывай, кому ты обязан за возможность продолжить свое существование! — повысил тон колдун.

— Я еще раз повторю, что не просил этого. Я соглашусь, если ты объяснишь мне, почему сам не можешь убить того санамгельца, если тебе это так нужно?

— Что ж, не буду таить, — произнес Эсторган. — Ему покровительствуют Хранители…

— Ясно, бережешь свою шкуру, — заключил Гингатар.

— Не хочу рисковать, — улыбнулся колдун. — Я отвернулся и отрекся от власти Хранителей, посему для меня он куда более опасен, нежели для тебя.

— Так и быть, я пойду с тобой, Эсторган! Но знай, я все одно не доверяю тебе.

— Это правильно, — ответил колдун. — Доверие губит людей.

— И ты по-прежнему в списке тех, кому я снесу башку!

— Это мы решим позже, — усмехнулся колдун.

Ночь вступила в права. Два скакуна ехали по дороге. Один, черный как смоль, почти растворялся во тьме, временами превращаясь в незримую тень. Другой, белый как снег, напротив, белизной шкуры словно излучал свет. На черном сидел в черное же облаченный старец. Его длинные волосы и края плаща трепало ветром. Другой всадник был без теплого плаща и ежился от прохладных порывов. Белый конь уже перестал хромать: темное колдовство исцелило его порезанное сухожилие, словно никакого ранения и не бывало.

— Значит, этот мерзавец, забрал мои вещи, — проговорил белый всадник. — Мой плащ, меч и все припасы…

— По праву победителя, — отозвался старец.

— А бороду он тоже мне отрезал по праву победителя?

Старец усмехнулся.

— Нет, бороду отрезал я.

— Ты? — возмутился всадник в рубахе. — Это зачем же?

— Это помогло мне опознать тебя. Неужели она тебе так важна? Ты вроде не гном. Я думаю, тебе так лучше.

— Да плевать мне, что ты думаешь, Эсторган! Ты хоть знаешь, сколько я ее растил?!

— Да плевать мне, сколько ты ее растил! — в тон ответил колдун.

К тому времени очертания Замка Магов на фоне отражающих лунный свет заснеженных гор, были отлично различимы впереди, и вскоре Эсторган велел остановиться. Там, у самых ворот горел далекий костер: очевидно, в Тригорье санамгельца никто не ждал, и он решил устроиться на ночлег снаружи. Колдун решил не подходить ближе.

— Почему мы встали, Эсторган? Пойдем разберемся с ним! — сказал Гингатар.

— Будем наблюдать. К тому же более тысячи лет Тригорье окружает Заслон Экгара. Никто из Шестерых Колдунов и прочих служителей Тьмы не может близко подобраться к замку.

— Я уж к ним не отношусь, — усмехнулся Гингатар и быстрой рысью погнал коня вперед.

Полотно дороги лениво выползало из тьмы и проносилось под копытами белого скакуна. Спустя некоторое время Гингатар все больше начинал понимать, что не приближается к замку ни на шаг.