Хранить вечно - [70]
Даже бледное лицо Эльзы, расстроенной разлукой, осветилось улыбкой, и лишь где-то в глубине карих глаз таилась грусть.
Чем меньше времени оставалось до отхода поезда, тем веселее становилось в кругу Берзина и его друзей.
Не смеялся и не улыбался только Лев Эпштейн, который, как говорили о нем, вообще никогда не смеялся, а улыбался раз в год.
Он был очень высоким, выше Берзина, прямым, скованным в движениях, но статным, с крупными чертами лица, сократовским лбом, орлиным носом и строгими глазами.
Отличительной чертой Эпштейна была необычная для тридцати с лишним лет замкнутость.
Наделив его мудростью, судьба взяла взамен молодость и радость. По его пышной темной шевелюре осенней изморозью давно прошла седая полоса.
Жизнь познакомила Льва Эпштейна с петлюровскими нагайками, когда он встречал двадцать вторую весну. В тридцать он заболел язвой желудка…
Это был странный, удивительно противоречивый человек. Наверное, и сам он не мог бы толком объяснить, почему ушел из Вхутемаса, где все считали его талантливым, многообещающим художником.
Человек жил искусством. И вдруг отказался от всего, чем жил, отказался от своей мечты. Отчего так? Не от великой ли требовательности к себе и какой-то пронзительной самокритичности? И гордости. Он, возможно, понял тогда то, чего не поняли другие. Понял, что будет лишь заурядным художником… А больше всего он не терпел посредственности, серости.
И вот, к удивлению всех, вхутемасовец Эпштейн стал плановиком-финансистом. В этом новом качестве он был поистине талантлив. Но, видимо, такая слава его не грела.
На глазах жены загадочно менялся человек. Постепенно он превращался в аскета. Стал ограничивать себя во всем и отдавался до фанатизма любой работе, кроме той, которая, как казалось Белле, могла принести ему истинное удовлетворение. Поклонник сцены, он писал декорации и шаржи для эстрады, сочинял частушки и пел их, как веселый кавказский кинто. И вдруг отказался от всех увлечений, перестал ходить в театры и почти нигде не бывал с женой и сыном. Все это тревожило Беллу. Она считала его чуть ли не подвижником, человеком глубокой порядочности и честности. Ее поражала преданность Льва делу, которому он служил, аккуратность, доходящая до педантичности, точность — по нему можно было проверять часы.
Она жалела мужа за нелегкую жизнь, не приносившую ни высоких званий, ни блеска, ни славы, ни материальных благ, ни наслаждений. Она видела, что многие к нему относятся настороженно, и огорчалась, что Эпштейн с его замкнутой натурой кажется людям не таким, каким его знала жена.
И теперь в новом назначении на пост начальника планово-финансового сектора Дальстроя Эпштейна, очевидно, прельщало дальнейшее сознательное подвижничество, которое сулил полупустынный край земли.
К вагону подошла Ольга Алмазова.
— А вот и наша пичужка летит, легка на помине, — улыбнулся Берзин. — Запыхалась, бедняжка! Почему опаздываешь?
— Не терплю ни проводов, ни встреч, — сказала Алмазова, здороваясь со всеми и целуя Эльзу. — Никогда не встречала и не провожала даже мужа.
— Смею надеяться в таком случае, что сегодня пришла проводить меня? Трепещи, Алмазов!
— Пришла только ради того, Эдуард Петрович, чтобы услышать лестные для женщины комплименты, вроде «пичужки».
— Не обижайся, Оленька! Опять же это — любя!
Алмазова действительно походила на пташку. Не красили ее удлиненный нос, бледное без кровинки лицо… Зато делали привлекательной густые каштановые волосы и особенно умные, вдумчивые глаза. Чувствовалось, что они все замечают…
Подали пыхтящий паровоз, состав вздрогнул и звякнул буферами. Дежурный с пергаментным лицом, в красной фуражке вышел на платформу, равнодушно наблюдая, как в почтовый вагон грузили последние тюки с серыми пломбами и сургучными печатями. На уезжавших и провожавших он не взглянул: много раз за сутки уходят поезда…
Сколько же разлуки взяли молодости и прибавили седины?..
Можно спрятать слезы и быть прежней веселой и молодой Элит. Но не спрячешь предательскую пепельную прядь в темных волосах и нельзя до конца исцелиться от сердечных ран.
Не было для Эльзы ничего прекраснее их свадебного путешествия, хотя и прошло оно по военным дорогам от Карачева и Орла до Каховки и Перекопа, в непрерывных разлуках и тревогах, в бессонных ночах и дымных, грохочущих рассветах. Эдуард тогда был близко, и от этого становилось легче. Теперь с ним может случиться все что угодно, и он будет далеко, так далеко, как еще никогда…
Эльза слышала вокруг себя голоса, но никого не видела, кроме мужа. Снег падал крупными хлопьями, ложился на простенькое черное пальто и черную фетровую шляпу.
Ольга смотрела на Эльзу, на стоявшего рядом Берзина в желтой кожаной куртке с заснеженным меховым воротником, в фуражке с мерцавшей красной звездочкой и думала, что никогда ей не приходилось видеть пары более совершенной. Эльза с благородной посадкой головы, шелковистыми локонами, выбивающимися из-под шляпы, и теперь, когда ей было тридцать семь, оставалась красавицей. Вместе с Ольгой это признавали и другие женщины.
Ольга однажды не выдержала и спросила:
— Эдуард Петрович, дело прошлое. Расскажите, как вы влюбились в Эльзу?
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.