Хозяева плоской Земли - [266]

Поскольку я обещал нашей группе необычных кушаний, мы пошли обедать в таверну, где готовили и подавали, скажем так, дары леса. Такого, действительно, нигде больше вы у нас не встретите. Я рассказал несколько рецептов матери, она попробовала, но скоро бросила, поняв, что кроме набора ингредиентов необходимо знать что-то ещё, чем хозяйка таверны, Ченге Винце, явно обладала и не спешила делиться. Суть её кухни состояла не только в том, что она готовила в своей огромной печи то, чем был богат окружающий лес, то есть мясные и грибные блюда, а также блюда из дичи. Лес у нас был общий, так что подобное можно встретить, где угодно. Нет, тётушка Винце умудрялась добавлять в обычные кушанья из лосятины, лисичек или куропатки одной ей известных корений, ягод, сушёной листвы и даже мха так, что вкус еды становился ни на что не похожим. В хорошем смысле, разумеется, причём в очень хорошем. На сайте я посвятил ей целую страничку, и поэтому некоторые гости приезжали к нам, уже зная, чего им хочется попробовать.

Хозяйка таверны сама заказы не собирала, нас обслуживали две её дочки, а она вышла к нам из кухни уже под конец, когда все были сыты и переполнены эмоциями. Наша итальянка Джулия настолько расчувствовалась, что сняла с шеи и подарила тётушке Винце роскошный платок, в котором красовалась всю дорогу. Эрна и Алекса не сдержались и попросили меня перевести им рецепты особенно полюбившихся кушаний. Я честно передал им слова поварихи об ингредиентах, их мерах и способе приготовления, а они аккуратно всё записали и рассыпались в благодарностях. Тётушка Винце похлопала меня по плечу и тихо добавила:

– Не расстраивай их. Пусть попробуют. Может, получится.

Мы прекрасно поняли друг друга. Я передал ей привет от матери, а также свёрток, который на всякий случай дал мне в дорогу двоюродный брат тётушки Винце и по совместительству смотритель нашей Оружейной залы. Одним словом, все остались довольны обедом.

Фриана напомнила, что нас ждёт её дядя. Я про его приглашение не забыл и поинтересовался, знает ли она, о чём идёт речь. Фриана не знала. Я обратился к группе и предложил прогуляться обратно до крепости пешком, тем более что здесь всё было поблизости, а лошадям назавтра предстоял долгий путь. Датское семейство призналось, что переело и лучше пойдёт домой передохнуть. Остальные дружно двинулись за мной, поскольку Конрад и Фриана уже ушли первыми, чтобы предупредить Пестала Нарди. Когда мы вошли в двери здания совета, представлявшего собой часть исторической застройки крепости, он уже выходил нам навстречу и выражал надежду на то, что мы с пользой провели в их городе время и хотим возвращаться снова и снова. Я перевёл несколько комплиментов по поводу таверны тётушки Винце, и хранитель печати в ответ похвалил наш вкус.

Совет, как и всюду, представлял собой большую залу со столом в центре, окружённым внушительного вида креслами, больше похожими на деревянные троны, и несколькими рядами менее презентабельных стульев вдоль стен. Сами стены были по традиции увешаны щитами и оружием, напоминая геральдические гербы английских замков с той лишь разницей, что изготовлены они были не для украшения и не раз побывали в деле, о чём свидетельствовал их аутентичный, то есть весьма потёртый и побитый вид. Оказалось, что в зале нам делать особо нечего, и хранитель повёл нас вереницей по узкой винтовой лестнице в стене позади потайной двери, прикрытой чем-то вроде средневекового гобелена. По лестнице мы поднялись на второй этаж и вышли в галерею под самым потолком залы. Здесь нас встретили старые сундуки и полки с архивами. Не скрою, я был приятно удивлён, поскольку обычно даже в городских советах не встретишь книг и манускриптов, а здесь передо мной была целая маленькая библиотека.

Песталу Нарди на вид было лет шестьдесят, что выдавала седина редеющих волос. При этом рыжая окладистая борода оставалась ею не тронутой и отчасти даже молодила его. Говорил он негромко, вкрадчиво и обдуманно, так что его было одно удовольствие переводить.

Когда мы расположились прямо на сундуках, он уточнил, знакомы ли мы с легендой об Элинор. Все дружно закивали, а Роналд поинтересовался, не завалялся ли где-нибудь тут её портрет, поскольку он был бы не прочь на неё взглянуть и оценить правоту молвы. Хранитель одобрительно мне кивнул и сказал, что буквально на днях ему самолично посчастливилось сделать открытие, подтверждавшее легенду, а если быть до конца точным, пусть и не скромным, то превращавшее легенду в быль. Открытие это он сделал настолько недавно, что о нём пока никто ещё не знает, но скоро услышит вся Фрисландия. С этими словами он встал, открыл крышку сундука, на котором сидел, и осторожно достал то, что мы сперва приняли за деревянную шкатулку. Выяснилось, что это никакая не шкатулка, а две потемневшие от времени дощечки формата книги, между которыми было зажато несколько дюжин страниц на пергаменте, то есть на телячьей коже, прошнурованных с одной стороны яркой тесьмой. Пестал пояснил, что тесьму эту он был вынужден продеть сам, потому что изначально листы с обложкой держались на кожаных шнурках, которые от старости совсем сгнили и буквально рассыпались у него в руках. Кожа страниц была чем-то предусмотрительно пропитана, поэтому до сих пор не утеряла прочности и даже гибкости. Но всё равно нужно быть максимально аккуратным. Мы повскакивали на ноги и сгрудились вокруг него, а он осторожно раскрыл створки обложки и начал медленно листать содержимое, чтобы всем было видно. Листы пергамента тоже были тёмными, почти чёрными, а надписи на них сверкали, как будто выведенные золотом. Для остальных зрителей это был просто набор закорючек и рисунков, но мы с Фрианой узнали наше фрисландское письмо, хоть и страшно архаичное. Буквы поначалу выглядели слишком большими, как в детских букварях. По мере продвижения к концу они уменьшались, складываясь в слова и предложения.