Хождение к Студеному морю - [99]

– Корней Елисеевич, не будем углубляться. Как говорила моя мама, кто старое помянет, тому глаз вон. Мы ведь тоже не без греха. Сейчас все поменялось, времена другие. Кстати, у меня для вас хорошее предложение. На днях должна прилететь «Аннушка» за пушниной. Могу попросить, чтобы вас взяли. Два часа, и в Лаврентии.

– Благодарю, Роман! Но все-таки хочу дойти сам.

– Конечно, вы можете дойти. Не так много осталось. И время с запасом. Но тут такая возможность поглядеть на Чукотку с высоты птичьего полета. Вы и представить не можете, какая это красота.

– А Аляску будет видно?

– При ясной погоде будет.

– Хорошо, подумаю. Самолет ведь не завтра.

– Я, Елисеич, не настаиваю, но ежели согласитесь, не пожалеете. Еще благодарить будете.

– Ладно, ладно, я же сказал – подумаю… Роман, ты не забыл, зачем я зашел? Денег у меня, правда, нет, только шкура белого медведя, – сменил тему Корней, с удивлением разглядывая себя в засиженном мухами зеркале. (Не ожидал, что за полтора года так сильно поседел.)

– Не вопрос. Шкуры мы тоже принимаем, тем более медвежьи. Несите, не обижу.

Когда Корней развернул роскошную слегка желтоватую «шубу», Роман присвистнул от восхищения:

– Хороша!!! – и, окинув критическим взглядом его изношенную одежу, добавил: – тут не только на еству, но и приодеться хватит.

– Приодеться не мешает, – согласился скитник… Что-то собаки расшумелись, похоже, дерутся. Пойду гляну и покормлю. Пора.

Минут через пять дверь распахнулась, и ввалился гладко выбритый, довольно упитанный мужчина лет сорока – Правдун.

– Привет, Рома! – поприветствовал он, щуря серые плутоватые глаза и усаживаясь на до блеска отполированный чурбан. – Простаиваешь?

– Одолжишь спирту – поработаю.

– Сам последнюю флягу разливаю. Одноногий у тебя?

– Вышел к собакам. Тебе-то он за какой надобностью?

– Охотники баяли, будто он сильный шаман.

– Я его хорошо знаю. Не шаман он, а грамотный лекарь.

– Да мне без разницы, лишь бы помог. Суставы замучили!

– Об этом с ним сам толкуй.

Когда Корней вернулся, Правдун встал:

– Здравствуйте, мил человек, за помощью к вам. Хвалят вас юкагиры. Говорят, повезло Роману – знатный шаман у него гостит. У меня проблема. Суставами мучаюсь, мочи нет. Сделайте что-нибудь, – он протянул узловатые пальцы.

Корней по голосу сразу узнал человека, который не стал с ним разговаривать. Смерив его холодным взглядом, посмотрел на руки:

– К сожалению, поздно. Уже не поправить.

– Вы же лекарь, так научите хотя бы, как боль ослабить! – с раздражением в голосе потребовал Правдун. – Я отблагодарю.

– Сделай мазь из равной смеси растертой в порошок коры ивы, плодов можжевельника, листьев брусники, медвежьего жира и втирай несколько раз на дню. А в благодарности вашей я не нуждаюсь.

Роман, зная, что Корней человек сострадательный и отзывчивый, с недоумением слушал этот диалог. Когда Правдун ушел, Корней, повернувшись, сам объяснил:

– Как он ко мне, так и я к нему.

– А вы что, встречались?

– Вроде того.

– Понятно.

Прошла неделя, а самолета все нет. На небе ни облачка. Солнце уже припекает. С моря все чаще доносится треск зашевелившегося льда. На припеке, на южных склонах холмов, появились черные пятна первых пропарин: только снег не растаял, а испарился. Роман испереживался: если поднимется ветер, ледяные поля пойдут трещинами, появятся разводья.

Корней уже склонялся к тому, чтобы продолжать путь на собаках. Ведь еще неделя-другая, и снег «поплывет».

На восьмые сутки, ближе к полудню, над бухтой пророкотала оранжевая «Аннушка». Покачав спаренными крыльями, она пролетела на запад.

– Сначала в Ванкарем, к соседу, после к нам, – пояснил ободрившийся Роман.

Бухта Лаврентия. Охота на китов

– Борис Орлов, – представился широкоплечий, среднего роста мужчина в кожанке. Черты его лица были настолько резкими, что казались вырубленными из камня. Крепкое пожатие жесткой руки выдавало в нем сильного, мастерового человека.

– Судя по собакам, вы издалека, – сказал он, обращаясь к Корнею. – Если не ошибаюсь, индигирские.

– Верно. Собаки индигирские, а сам я с Алдана.

– С Алдана, говоришь? И какими судьбами? – с сомнением переспросил, пропуская между пальцев длинный ус, Орлов.

– Не верите? – Корней достал из висевшего на груди кожаного мешочка справку от Шорникова.

Орлов внимательно прочитал. Взгляд потеплел:

– Другое дело! Сами понимаете, граница, а обличье у вас, прямо скажем, разбойничье.

– Товарищи, кофе остывает! – Роман гостеприимным жестом указал на дымящиеся кружки и стопку галет.

– Погоди, Рома, пока ветра нет, погрузимся. Шкурки пересчитывать не буду. Верю… Давай акт, подпишу… Да, фляги со спиртом привез. Еще от брата тебе посылочка.

– Борис, я тут взял на себя смелость предложить Корнею Елисеевичу до Лаврентия с тобой лететь. Он на одной ноге уже большой путь прошел. Хочется, чтобы на Чукотку еще и сверху посмотрел. Возьмешь?

– Вот тебе на! Из такой дали на протезе!? Теперь понятно, почему даже Шорников за вас просит. Конечно, возьму.

– У меня еще собаки, – заволновался Корней.

– А сколько их?

– Семь.

– Ладно, ужмемся. Кстати, на них пушнину и шкуры ксамолету и перевезем, а сюда спирт. Пусть отрабатывают перелет, – засмеялся Орлов и, раскрыв портсигар из китового уса, предложил: