Хождение к Студеному морю - [97]

Утренний ветер разогнал тучи, но поднял низовую метель. Над головой голубое небо, светит солнце, а внизу настоящий ад из секущей снежной крупки. Ветер все крепчал. С моря несся громоподобный гул. Это лопались зашевелившиеся ледяные поля. Но отсиживаться уже не было сил.

Палатка за долгую стоянку оледенела. Чтобы сложить ее, пришлось долго отбивать с парусины корку льда снаружи и вытряхивать иней изнутри. Но даже после этого она легла на нарты неряшливым, угловатым комом. Скитник расставался с обжитым станом с некоторой грустью – больно хорошо они пожили тут.

Восстановившие силы собаки, закрутив колечками хвосты, бодро тянули заметно потяжелевшие нарты. Равнинные участки между долинами речек преодолевались легко и быстро. А вот сами русла, особенно перед устьем, с трудом – из-за нагромождений льда, образовавшегося при осеннем торошении.

Ледяные мешки, заполненные рыхлым снегом и угловатыми обломками льда, существенно затрудняли продвижение. Нарты то и дело заваливались набок. И Корнею приходилось прилагать немало сил, чтобы поставить их на полозья. Порой он вынужден был буквально прорубать в торосе проход топором. К счастью, ширина таких участков не превышала двадцати-тридцати метров. Если она была больше, Корней выезжал на относительно гладкий паковый лед. Правда, тут его подстерегала иная опасность – присыпанные снегом трещины.

Первое предупреждение о том, как коварен лед, Корней получил, когда неожиданно исчез Борой. Остальные собаки тут же остановились. Провалившийся в трещину бедолага повис на постромках, и вытащить его из полуметровой трещины не составило труда.

В один из дней, задолго до рассвета, Корнея разбудили нарастающий рев ветра и оглушительные хлопки парусины. Когда рассвело, он выглянул. Из-за метели мало что было видно. Ветер, срывая с сугробов снежную пыль, беспрестанно засыпал палатку. Собаки и нарты уже были укрыты наметами. Да и сама палатка наполовину под снегом.

Прорыв траншею, Корней ползком (ветер не позволял встать) добрался до нарт. Разгреб снег в том месте, где лежали мешки с мясом. Собаки, разбуженные его возней, высунули из сугробов головы и, не покидая пригретых мест, нетерпеливо повизгивали. Пришлось самому подползать к каждой с порцией мяса.

На Севере так: время на дорогу из-за изменчивой погоды трудно рассчитать. Но, как известно, ранний гость до обеда: к полудню метель выдохлась, и упряжка поползла дальше. Оттого что все вокруг выбелено и выровнено, Корней не всегда понимал, едет он по берегу или по морю. Только по нагромождениям плавника и торчащим кое-где из снега камням можно было догадаться, что ты на берегу.

Звери и птицы тоже практически невидимки. Огромная полярная сова, песец, куропатка и зайцы, пока они сидят неподвижно, похожи на комья снега. Только если присмотреться, глаза и нос, а у зайцев еще и черные кончики ушей выдают их.

Ночи все короче. Солнце все дольше катится по небосклону. Стоит такая тишина, что у Корнея мелькнула мысль: «Как бы буря по новой не разыгралась». Однако, напротив, небо вызвездило.

На следующий день после полудня, непонятно почему, на десятки метров вокруг вдруг с шелестом осел снежный покров. Просел столь заметно, что скитнику на миг показалось, будто у него ушла земля из-под ног. Не очень приятное ощущение.

Фактория

Наткнувшись через пару дней на вынырнувший сбоку нартовый след, чуть припорошенный поземкой, скитник долго раздумывал: ехать по нему или нет? Смущала привычка юкагиров в каждую поездку прокладывать новую колею. Она могла увести за сотню километров в сторону или в любой момент потеряться на спрессованном ветром снегу. В данном случае след вел на восток, и Корней решил рискнуть.

Собирая новые, он вскоре превратился в торную дорогу, или, как тут говорят – в тракт. Отшлифованная полозьями, она поблескивала на солнце. На ровных участках выпирала «коробом», а в ложбинках, наоборот, западала «корытом». Собаки, смекнув, что люди близко, заметно оживились.

Через километров десять впереди, в морозной дымке, проступило темное пятно. Над ним кучерявился дымок. Чуть в стороне небольшое стадо оленей.

Странно! Для чума пятно маловато. Что же это? Пятно все ближе. Уже очевидно, что это не чум и не зимовье. Лежащие возле необычного сооружения лохматые собаки подняли головы и внимательно наблюдали за приближающейся упряжкой. Только оказавшись совсем близко, Корней сообразил, что это покрытая оленьими шкурами кибитка, установленная прямо на грузовые нарты. Собаки, рассудив, что чужаки переступили границу их владений, залились дружным лаем.

Из странного «домика» высунулась голова молодого юкагира.

Скитник поздоровался, с удивлением оглядывая столь своеобразное жилище – такого он еще не встречал. Хозяин, видя изумление путника, пояснил:

– Надоело жерди возить, собирать, разбирать чум. Нас двое. Места хватает. Не верите? Посмотрите.

Корней подошел и заглянул внутрь. Каркас «кибитки» из прутьев тальника. На «полу» на оленьих шкурах два спальных мешка. Сразу за ними миловидная хозяйка, стоя на коленях, возилась возле железной печурки. Тут же сложены полешки. В другом углу – коротконогий столик, полочки с посудой и мешочки с продуктами.