Хосров и Ширин - [30]
Терпенье проявил и ласковость утроил.
И приезжал Шапур к Хосрову; из долин
Печальных привозил он вести о Ширин.
И возвращался он с уловкою привычной.
От кровопийцы вез ответ он горемычной.
Ширин такой игре дивится: столько дней
Томленья сносит шах, все думая о ней!
Все ж сердцем ведала: его любовь — не ржава,
Но в терпеливости нуждается держава.
Хосров посылает Шапура за Ширин
Шапуру вымолвил однажды властелин:
«Доколе тосковать я должен о Ширин?
Ты в башню Лунный свет введи ночной порою,
И словно лал в ларце я там его укрою.
Свой возвратив престол, державу берегу
И быть с желанною открыто не могу.
Страшусь, что Мариам в неистовой печали
Сама себя распнет, как их Ису распяли.
Для сладостной Луны не лучше ль — посмотри —
Мне тайным другом быть; так дружатся пери.
Хоть на ее пути свои обжег я ноги,
Хочу ее беречь, как руку, что в ожоге.
Коль явно все свершу, жене не угодив, —
Вмиг, дива оседлав, она мелькнет, как див».
«Спокоен будь, — сказал художник островзорый, —
Я начерчу тебе китайские узоры».
И прибыл к замку он. Был замок — пенный шквал,
Шквал, что не пену вод, а пену вин взвивал.
Склонясь перед Ширин, сказал Шапур с участьем,
Что следует порой заигрывать со счастьем.
«Чтоб гнаться за тобой, есть Рахш, но остриям
Царевых стрел сверкать мешает Мариам.
Он должен чтить ее. Он молвил мне угрюмо:
«В том клятву шахскую я дал владыке Рума».
Так выйди же со мной, мы сядем на коней,
В укромной башне ждут, — и мы помчимся к ней.
Будь с милым, час назначь утехи, а не плача.
Сумеешь — улетит соперницы удача».
Упреки Ширин Шапуру
Кумир в безлюдье злом, в злой пустоте Луна,
Что вся изнемогла, что все была одна,
Вскричала гневная, блестя очами строго:
«Стыдись речей своих, не ведающий бога!
Сомкни уста! Мой мозг ты словно сжечь готов!
Молчи! Достаточно безумных этих слов.
Дано тебе сверло, да не для всех жемчужин!
Не каждый помысел с умелой речью дружен!
Не к каждому ручью отыщется стезя!
Пусть руки могут все, — всего свершить нельзя!
Ты справедливым был? Об этом я не знаю.
Что ты несправедлив, теперь я понимаю.
Пусть удалит господь тебя от низких дел!
Пускай рассудок твой укажет им предел!
Ты царства моего лишил меня, а ныне
Взомнил души лишить — последней благостыни.
Как лют разбойник мой! Я — словно крепость, он
Метнул в нее огонь, — и мой напрасен стон.
Я здесь, а там к другой спешит душа Хосрова,
Базар любовный там он затевает снова.
Честь утекла моя, но не замочен он.
Как будто я — ничто, ничем он не смущен.
О, как дозволено разбойнику такому
Меня, достойную, предать бесчестью злому!
Нет! Он в бою со мной так разогнал коня,
Что с ним уже ничто не примирит меня!
Из замка мне бежать, когда б он был и раем,
Не должно, хоть судьбы мы будущей не знаем.
Хотя бы не Шалур, дочь кесаря пришла, —
Ее с позором бы из замка прогнала.
Что басни мне твердить! Ведь не хмельна я, право!
Меня не уловить играющим лукаво!
Да что царя хвалить иль слать ему хулу!
Господь! Ты знаешь все. Ты не прощаешь злу.
Молящему о том свои отдам я губы.
Нет, не берут халвы рукой такою грубой.
Весеннему цветку милей на землю пасть,
Чем в ветре осени метаться и пропасть.
Уж лучше, если псы на ловле схватят, — дабы
Не устрашатся львов, вгрызающихся в слабых.
Приди, все сам скажи и сам ответ мне дай.
Есть ноги у тебя, других не утруждай.
Лев, чей умелый лов народ повсюду славит,
Лишь на своих ногах весть о себе доставит.
Ты ноги мне связал. Своих не мучишь ног.
Ты шлешь ко мне других, хоть сам прийти бы мог.
Не на чужих плечах свои таскаю грузы.
Не зубы посланных перегрызают узы.
Долготерпенья жар горит в моей крови.
Меня «Красавицей Терпенья» ты зови.
Но и в чужом краю, вдали родного дома,
Вольна в поступках я, с неволей незнакома».
Но хоть упрек Ширин о камни бьют стекло,
Смиряет сердолик ее упреков зло.
Весь гнев ее слова излили на Шапура, —
И сердцу легче вновь; взглянув не так уж хмуро,
Шапуру молвила: «О, ты красноречив,
И речь твоя течет, как плавных вод прилив.
Когда приветствовать ты шаха будешь снова,
То передай ему… мое послушай слово:
«Так говорит Ширин: неверный! Не поймет
Моя душа, где речь мне сладкая, как мед?
Я мнила, что бродить не суждено мне сиро, —
Ты ж покупателем другого стал кумира.
Я прошлый облик твой в душе не берегу,
Ведь сердце отворил ты моему врагу.
Да от неправых дел твой дух влечется к правым!
Да вспомнишь вздох Ширин ты сердцем нелукавым!
Ты — счастье спящее. С тобой ли мне дружить?
Ты — рок. Могу ли я с тобой в согласье быть?
Ведь я унижена. Зачем искать такую?
Ведь если я — раба, пошли мне отпускную.
Нет! Я тебе ровня! И мой возвышен трон.
Припомни, что мой рок тебе не подчинен.
Меня поставил вниз, но буду я другою.
Знай: на твои врата я обопрусь ногою.
Рассыплю зерна я кипящих слез, — и вмиг
На мой порог взбежишь; я твой услышу крик.
Ты на моей крови сад насаждал с усладой,
Плоды сбираешь ты. А я? Я — за оградой.
От твоего огня не стало мне теплей,
Но дымом взор мой жжешь все чаще ты и злей.
Как вероломен ты! Ведь ты мой стан разграбил.
И честь, принявши вновь свой царский сан, разграбил.
Ты был скитальцем, — я дружить с тобой хотела.
Ты дело совершил — и нет до Сладкой дела.
Меня ты вверг в позор; он тяжек и глубок.
Ты свой забросил щит в надменности поток.
Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .
Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.
В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.
За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.
В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.
Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.
«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.
"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208)
“Сокровищница тайн” — первая поэма знаменитой “Хамсэ” (“Пятерицы”) азербайджанского поэта Низами Гянджеви. В этом произведения поэт излагает свои гуманистические концепции, иллюстрируя их нравоучительными повествованиями. В таких притчах, как “Повесть о падишахе, потерявшем надежду и получившем прощение”, “Повесть о старухе и султане Санджаре”, “Повесть о царе-притеснителе и правдивом человеке”, “Повесть о Нуширване и его визире” Низами остро критикует деспотизм и произвол властителей, осуждает разврат, лень, ханжество и лицемерие власть имущих, и в то же время высоко оценивает мораль простых, честных людей, живущих своим трудом.