Хосе Рисаль - [29]

Поразительна работоспособность Рисаля в Мадриде: напряженная учеба, бурная деятельность среди эмигрантов, непрерывные литературные занятия… Сын дона Франсиско отличается необычайной для филиппинцев методичностью, у него расписана каждая минута, и такой же организованности «папа римский» требует от других. Но эта требовательность к себе и другим не означает, что он отказывает себе во всем и чуждается земных радостей. Отнюдь. Завзятый театрал, завсегдатаи кафе и салонов, блестящий поклонник прекрасного пола — такова репутация Рисаля в Мадриде. Письма от Леонор приходят регулярно («письмо Таимис дышит нежностью, а концовка просто восхитительна» — шифром записывает он в дневнике), столь же регулярно и он пишет ей. Но аскеза и воздержание — не филиппинский идеал любви. «Служение прекрасной даме», ее культу — это нечто возвышенное, от чего отказываться нельзя, но оно вовсе не запрещает «верному рыцарю» заглядываться на других. Как и в Маниле, Рисаль не бежит от земных утех, но, как и в Маниле, это нечто само собой разумеющееся и не подвергающее сомнениям отношения с Леонор. Как и в Маниле, достойными записей оказываются платонические отношения с «прекрасной дамой» в Мадриде.

…Филиппинцы в Мадриде нередко встречаются в доме Пабло Ортига-и-Рей. Дон Пабло, либерал и антиклерикал (возможно, именно он послужил главным прототипом героя эссе «Вольнодумец»), служил на Филиппинах, а теперь занимает пост в министерстве заморских территорий, где является советником по филиппинским делам. Он с глубоким сочувствием относится к борьбе филиппинцев за реформы, полагая, что она нисколько не подрывает власть Испании (в одном из писем Рисалю он пишет: «поднять славу Филиппин — значит поднять славу Испании»). Он охотно принимает у себя филиппинцев, которые за длинную бороду зовут его «эль падре этерно» — «предвечный отец». Его сын, Рафаэль, тоже сочувствует делу филиппинцев, а его дочь, Консуэло, покоряет их сердца, в том числе и сердце Рисаля, который выступает как соперник другого эмигранта, Эдуардо де Лете. В конце концов было объявлено о помолвке Консуэло и Лете (дело чуть не дошло до его дуэли с Рисалем), но потом все расстроилось.

Дневник Консуэло представляет собой не только излияния девичьего сердца. Некоторые его страницы дают бесценные сведения о взглядах Рисаля на многие проблемы, связанные с его отношением к Испании, — в его письмах и дневниках об этом нет почти ни слова, ибо он сознательно отстраняется от участия в испанских делах (даже на такое, казалось бы, важное событие, как смерть короля Альфонсо XII в 1885 году, он откликнулся всего одной строчкой дневника: «Король умер»). Рисаль не считает политическую борьбу в Испании своей борьбой — она интересует его лишь постольку, поскольку могла оказать влияние на положение Филиппин. Но это не значит, что у него нет продуманной позиции по отношению к испанской монархии, — она есть, и свидетельство тому — запись Консуэло беседы ее отца с Рисалем:

«Рисаль: Союз с молодой, богатой и сильной нацией (имеется в виду Германия. — И. П.), я полагаю, в нынешних обстоятельствах и даже в будущем должен быть выгоден Испании, хотя может статься, этот союз окажется лишь поддержкой ослабевшей монархии…

Папа: Ослабевшей? Это как понимать? Никогда она не покоилась на более надежном основании, никогда народ так не обожал монархию — он видит в ней символ возрождения, мира, новой жизни.

Рисаль: Верно, дон Пабло, но только по форме, не по сути — она представляет собой всего лишь символ. Народ любит монархию лишь per accidens[15], потому что она олицетворяет испанский мир, но не любит ее per se[16]; народ все еще верит в столь желанное возрождение былого величия, но ведь есть и такие, которые только и ждут, когда кто-нибудь более решительный овладеет страной и начнет править ею.

Папа: Нет, друг Рисаль, Испания в ее нынешних условиях, с ее великим прошлым отлично может оставаться сама собою, не боясь никаких беспорядков и не опасаясь распада.

Рисаль: Но ведь сейчас самое время для нее сказать слово, что-то сделать. Нельзя же вечно быть самой собою и не меняться».

Тут необходимо уточнить, что, говоря об Испании, оба собеседника включают в это понятие и заморские территории — тогда становятся понятными слова дона Пабло о распаде, а Рисаль, говоря о требованиях перемен, имеет в виду не только собственно испанцев, но и прежде всего филиппинцев.

Роман (если только можно назвать романом платоническое ухаживание Рисаля за дочерью дона Пабло) с Консуэло заставляет Рисаля вспомнить о том, что он поэт. Поэзия в это время служит для него чем-то вроде отдохновения от тягот борьбы, в ней он изливает душу, излагает личные переживания. Примером такой поэзии для себя может служить стихотворение, посвященное Консуэло. Начинается оно словами: «К чему просить бессмысленных стихов» — и далее в семи катренах Рисаль говорит о терзаниях измученного сердца и о безнадежном будущем. Здесь присутствует и «безумие», и «мой хладный труп», и прочие атрибуты, присущие жестокому настрою стихотворения. Заканчивается оно таким обращением к «мучительнице»: