Хорошо в деревне летом - [50]

– С таблетками-то мешать – последнее дело, – упрекнул отец Геннадий.

– Там антибиотиков не было, я проверял.

– Ну, ладно. Ключи от гаража где?

– В комоде связка, верхний ящик, – священник поднялся со стула, а Иван Ильич добавил: – Она в багажнике. Вы извините, что беспокою по такому поводу – просто не знаю, когда встать разрешат.

– Разберемся, – поп положил ключ в карман. – Давайте я еще пустую тару вынесу потихоньку, а то Зоя Ивановна найдет, расстроится.

Одну за другой он сложил бутылки в необъятный карман штанов и вышел, на прощание подмигнув соседу.

– А знаешь… – сказала тетка, забирая поднос после ужина, – у Сергея новая статья вышла.

– У какого Сергея?

– Горобца! Приятеля твоего.

– Ну, на то он и журналист, чтобы статьи писать, – Иван Ильич ответил немного нервно – это приятельство оставило по себе недобрые воспоминания.

– Хорошая статья. Вроде ничего нового по сравнению с предыдущей, но совсем по-другому.

– Газета у тебя есть?

– А как же! – Зоя Ивановна положила на одеяло свежий номер «Плоскодонки». – Только сильно глаза не напрягай, температура поднимется.

Когда тетка вышла, Иван Ильич развернул газету и углубился в чтение. Статья и вправду вышла хорошей, не придерешься. На сей раз журналист ничего не выдумывал, изложил биографию толково, упомянул пару забавных фактов из жизни Василия. О деревне написал хорошо: красивое место, порядочные люди.

О новой базе отдыха, конечно, ни слова. О подозрительных обстоятельствах гибели – тоже. Самое загадочное событие, упомянутое в статье – пожар в доме художника на десятый день после его смерти.

Иван Ильич аккуратно сложил газету и задумался. После двух недель болезни в голове было ясно и пусто. Думай – не хочу.

Священник вечер провел дома, этому Иван Ильич сам свидетель. После ужина он сидел в комнате, а в форточку точно не пролез бы. Да и для чего отцу Геннадию убивать Василия?

Наталья была на базе. Это легко проверить, поэтому ложь маловероятна. Ключи у охраны, покинуть территорию незаметно не представляется возможным. Видимый мотив отсутствует.

Мурашовы обеспечили алиби друг другу. Они сознались в поджоге и имели серьезный мотив – желание заполучить соседний участок, но чтобы так складно врать, нужен интеллект. За предыдущие полвека супруги его не продемонстрировали, да и в последней афере действовали, мягко говоря, неслаженно.

Таким образом, подозреваемых осталось только двое. Зато каких!

Петр. Родной брат. Унаследовал все имущество Василия, организовывал выставку, наверняка собирался нажиться на его картинах. Судя по поспешности продажи базы, дела его идут не слишком хорошо, и вся эта авантюра может стать последним шансом для стареющего предпринимателя снова оказаться на коне. Утверждает, что приехал в деревню лишь на следующее утро, но подтвердить это некому.

Дмитрий. Темная лошадка. Завладел пресловутой базой при весьма сомнительных обстоятельствах. Серьезно переживает за свой новый бизнес, пойдет на многое, чтобы сделать деревню безопасной для себя и привлекательной для туристов. В день убийства поссорился с Василием, а вечером уехал с базы на некоторое время…

Оставалось неясным исчезновение полушубка и появление его на базе. Странно выглядели перемещения Василия: где он шарахался перед тем, как появился в магазине? Зачем дважды ходил на реку? И еще таинственный наниматель Горобца, отправивший журналиста в деревню со шпионской миссией… впрочем, тут догадаться можно…

В дверь тихонько вошел первый из бывших подозреваемых. Отец Геннадий воровато оглянулся и вынул из кармана бутылку водки.

– Если нужно будет еще… скажете.

– Спасибо, – искренне поблагодарил соседа Иван Ильич, пряча водку в тумбочку. – Много нынче нарубили?

– На неделю хватит, а то и на две. Сейчас холода уже не те. Днем вовсе плюс, грязи по уши.

– Весна наступает.

Отец Геннадий кивнул на прощание и пошел к выходу. Уже в дверях его остановил окрик:

– Батюшка! А ведь тогда тоже был вторник.

– Когда?

– Накануне Крещения.

– Пожалуй, – поразмыслив кивнул священник. – Точно, я тоже дрова рубил.

– А Василия возле церкви не видели?

Отец Геннадий выглядел смущенным. Он держался за дверную ручку и разглядывал ее так пристально, будто на латунной поверхности кто-нибудь выгравировал правильный ответ.

– Пожалуйста, – попросил Иван Ильич. – Это же не об исповеди. И убили его тем же вечером, любая деталь важна.

– Как – вечером?

– Патологоанатом так считает. Знакомая в райцентре с ней дружит – расспросила по моей просьбе.

Священник вздохнул и неохотно признался:

– Не видел. Слышал. Он по телефону долго говорил.

– Ну? – Иван Ильич наклонился вперед. – О чем? С кем?

– Откуда ж мне знать, с кем? И без того ситуация малоприятная: вроде и мороз кругом, а уши греются.

– Ну а суть разговора вы уловили, может быть?

– Суть? – священник на секунду задумался. – О чем-то незаконном.

– Вполголоса говорил, что ли?

– Напротив, кричал так, что в Москве слыхать… Прокуратурой грозил кому-то.

Иван Ильич снова откинулся на подушки. Кому мог грозить Василий? Покровскому? Так тот был в деревне. Брату?

– Может быть, помните: на «ты» или на «Вы» был разговор?

– На «ты», – уверенно сказал отец Геннадий. – Это точно помню. Василий Петрович сначала нормально говорил, а потом распалился.