Хороший, плохой, пушистый - [16]

Я обследовал стоявший на столе кофейник и обнаружил на дне толстый слой кофейной массы – отец загрузил такое количество зерен, которое я расходую примерно за неделю. Сколько в напитке кофеина, для него не имело значения. Помнится, в комиксах о двух галлах – Астериксе и его лучшем друге Обеликсе – Обеликсу не требовалось волшебное зелье, которое пили его соплеменники. В детстве он упал в котел с этим напитком и с тех пор постоянно находился под кайфом. Моя версия такова: нечто подобное случилось с отцом: в детстве он угодил в огромный кофейник и постоянно пребывает в состоянии, которого другие достигают после шести-семи чашек кофе.

– Я поднялся в пять, – проинформировал он. Отец часто говорил эту фразу: «Я поднялся в пять», но сегодня информация была излишней. Я и без того знал, что он поднялся в пять, потому что проснулся от его громкого кудахтанья с соседскими курами.

– Не видел садового полотенца?

Отец частенько по вечерам пьет виски, но на его утреннем состоянии это никак не сказывается. Он в это время особенно словоохотлив. Я сам жаворонок, но не так быстро привожу голову в порядок. И когда отец остается у меня ночевать, меня достает его ранняя болтовня.

– Включи мне ленту новостей. В это время дома я смотрю по телику новости или пускаю погромче блюз или джаз. Я тебе не рассказывал, как поступал мой приятель Мейт Джеф в шестидесятых? После ванны он включал электрическое одеяло, курил и слушал песни Хаули Вулфа. Перед тем как твоя мать впервые пришла ко мне в дом, я позаимствовал у Фила Дея коллекцию пластинок с джазовой музыкой и сделал вид, будто она моя. А она даже не заметила. Этот тостер работает? Я не смог пожарить хлеб, потому что тостер не включался.

У меня голова шла кругом, а тут еще откуда ни возьмись появилась маленькая жаба и попрыгала через кухню к раздатчику кошачьего корма.

– Черт возьми! – закричал отец. – Взгляни! Ей стало одиноко, и она пришла к нам. Джо, иди сюда, посмотри, что здесь делается!

Когда явилась мама – большой друг всех земноводных – и взяла жабу в руки, я отправился в коридор принести с полки садовые ботинки отца. Медведь продолжал наблюдать со своего поста. Мне показалось, что его глаза стали больше, чем обычно, похожими на блюдца. «Обычно мы ведем спокойную жизнь», – словно говорили они.

Пока мы трое сгрудились вокруг жабы, кот позиции не менял.

– Если жабу удастся поместить в коридор, это будет жабий коридор, – заявил отец.

Когда мы отнесли его ботинки в комплекте с жабой в тихий уголок за домом, мать вспомнила, что накануне утром перед отъездом тщательно проверяла обувь и все было пусто.

– Наверное, запрыгнула в ботинок после осмотра, но перед тем, как твой отец уложил вещи в машину, – справедливо предположила она. Накануне отец предпочел работать в саду в кроссовках. Иначе он обнаружил бы земноводное раньше.

Не исключено, самым трагическим образом и для себя, и для жабы. Перед нами встала проблема: как поступить с жабой, дом которой в ста шестнадцати милях от нас? Пусть мы с ней подружились, но все равно не знаем, что ею движет и каковы ее желания и пристрастия.

Оглядываясь назад, могу сказать единственное: мы хотели сделать как лучше. Решив провести день на улице, посчитали, что будет несправедливым запирать земноводное в доме или в машине. По опыту жизни в прежнем облюбованном лягушками доме я знал, что Ральф, Шипли и Медведь не проявляют интереса к таким созданиям. Помещая жабу в ботинок, мы оставили ей выбор: вернуться домой или, воспользовавшись случаем, обжиться в новой среде. Жаба решила проявить характер. Когда мы вернулись, ботинок был пуст. Меня же судьба гостьи продолжала беспокоить. Норфолк в культурном отношении отличается от Ноттингемшира: жизнь здесь, особенно на западе графства, течет медленнее, существует уникальная система рек и ко всему необходимо привыкнуть. А если жаба не акклиматизируется, будет скучать по маме, по японским карпам отца, по мирно настроенному коту-призраку Касперу и даже по кружащей над прудом злой цапле?

Я предполагал, что на территории вокруг дома будет на одно животное меньше, но получилось наоборот. Теперь там где-то разгуливали двое: жаба и Эндрю. Кто знает, как сложится их будущее? Останутся ли они со мной, уедут ли к моим родителям или еще куда-нибудь? Может, они уже познакомились? Я надеялся, если так, их встреча была дружеской. В том, что Эндрю где-то рядом, не сомневался. Подтверждением тому служили потеки мочи на грифельной доске и на конверте пластинки Нила Янга «After the Goldruch». Но с Эндрю я могу заняться поздее. На этом фронте предстоит еще много работы.

– Что это было? – спросила мать, когда вечером накануне их отъезда он гортанно мяукнул за окном гостиной.

– Просто ветер, – ответил я. – Иногда производит такие звуки, если задувает в дыру на крыше летнего сада.

Пять в высшей степени нежелательных воспоминаний о животных

Дики: уникальная библиотечная жаба

Снежным зимним утром собирающаяся через несколько недель на пенсию библиотекарь маленькой городской библиотеки миссис Беверли, чей скептицизм подогрело недавнее решение правительства о сокращении финансирования, решила расставить по местам оставленные читателями тома. Она подошла к контейнеру с книгами и увидела сидевшую на томике Кеннета Грэма «Ветер в ивах» миниатюрную жабу. Жаба сидела так, словно читала, надеясь отвлечься от холода.