Хороший год - [46]

На этих словах Руссель, молча внимавший энологу, повернулся, чтобы вместе с ним идти обратно в дом.

— Постойте, — сказал Макс. — Тут есть еще один виноградник. — Он указал на участок за каменной кладкой. — Мне кажется, месье Фицджеральду стоит на него взглянуть.

Руссель воздел руки к небу:

— На тот? На это сущее несчастье? Да от одного его вида месье придет в отчаяние. — Он обернулся к Фицджеральду: — Голые камни, тоска смотреть. Жалкое зрелище, жалкое.

— Все равно, — заявил Макс, — раз уж месье приехал, хотелось бы, чтобы он поглядел на участок.

Руссель с Фицджеральдом двинулись вперед; чуть отстав, Макс вкратце изложил Кристи то, что не успел перевести в паузах:

— Короче, Руссель не очень-то хочет, чтобы энолог осмотрел крайний участок. Скажи, а как тебе Фицджеральд?

Кристи пожала плечами:

— Если бы я еще понимала ваш разговор... Но вообще-то я ожидала увидеть человека... ну, не знаю, чуть погрубее, что ли. Этот же на винограднике отродясь не работал. Руки у него чересчур нежные.

Шедшие впереди мужчины подошли к ограде. Руссель подтянулся и сел поверх каменной кладки, затем крутанулся и перебросил ноги на другую сторону. Фицджеральд, более озабоченный целостью своих брюк, перебирался осторожно, бочком, по-крабьи и, оказавшись по ту сторону ограды, первым делом начал отряхиваться и приглаживать прядь, падавшую ему на лоб.

Дождавшись Кристи с Максом, Руссель снова начал критиковать землю, на которой они стояли:

— Это какая-то каменоломня, а не виноградник. — Он нагнулся, нагреб горсть белой щебенки и протянул Фицджеральду: — Что это, по-вашему, земля? С тем же успехом можно выращивать спаржу в Сахаре.

Фицджеральд сочувственно выпятил нижнюю губу и покачал головой. Но тут же с улыбкой обратился к Максу:

— Ничего, у вас же есть и другие участки. Уверен, мы сможем добиться там неплохих результатов. Главное, чтобы нашлось время и, конечно, деньги.

И он направился назад к каменной ограде.

— Макс, — сказала Кристи, не сводя глаз с Фицджеральда, — спроси-ка у него, зачем среза́ли эти гроздочки. Ведь если здесь такая дрянная почва, чего ради горбатиться?

При звуке ее голоса энолог замедлил шаг, затем, опустив голову, прослушал перевод на французский.

— Хороший вопрос. В Бордо это делают повсеместно, но здесь? На этих скалистых обломках?

Он вопросительно поднял брови и взглянул на Русселя, ожидая ответа.

Руссель швырнул горсть щебенки обратно на землю.

— Я уже объяснял месье Максу. Это мой маленький эксперимент, моя последняя попытка. — Он обтер руки о штаны. — Все еще надеюсь вырастить виноград покрупнее.

На лице Фицджеральда отразилось веселое удивление.

— Incroyable[134], — сказал он, обращаясь к Максу. — А я думал, так никогда не увижу крестьянина-оптимиста. — Он похлопал Русселя по плечу. — Желаю удачи, месье, гигантских вам виноградин. Это было бы истинным чудом. А теперь мне действительно пора ехать.

Пока Макс переводил Кристи, кто что сказал, Фицджеральд уже шагал к дому, за ним, чуть отстав, шел Руссель. Было очевидно, что для этих двоих предварительная разведка местности завершилась.

— Н-да, — протянул Макс, — не очень-то обнадеживающее заключение.

— Знаешь что? — отозвалась Кристи. — Сдается мне, этот тип понимает по-английски. Я наблюдала за его физиономией; так вот, когда я спросила про срезанные грозди, он не удержался и посмотрел на них. Всего разок, но он наверняка понял, о чем я говорила.

Блеснула ли впрямь в глазах энолога искорка понимания, которую он постарался сразу погасить? Этого Макс сказать не мог: ведь, когда Кристи задавала вопрос, он смотрел на нее.

— Не знаю, — признался он. — Но не похоже, чтобы этот виноградник его хоть чуточку заинтересовал. Хорошо бы проконсультироваться у другого специалиста. Я поговорю с Русселем.

— Да, не повредило бы, — согласилась Кристи. — Что-то в этом щеголе не то. Никогда еще не видела виноградаря с наманикюренными ногтями.

ГЛАВА 14

Сидя в своем кабинете и глядя на синеющую внизу гавань, мистер Чен закурил и потянулся к телефону. Он был намерен подтвердить свою репутацию самого престижного виноторговца в Гонконге — негоцианта, без которого вам не обойтись, если вы ищете вина, редкие, выдержанные, или особое, уникальное вино, бутылки которого в мире наперечет; разумеется, при условии, что такие покупки вам по карману. Услышав имя Чен, секретарша на другом конце провода немедленно соединила его с клиентом.

Чен не стал тратить время на обмен любезностями.

— Сегодня вам здорово повезло, — объявил он. — В Бордо я заключил удачную сделку. Добыл шесть ящиков, и даю вам честное слово — ничего подобного в Гонконге нет. Учитывая наши давние деловые отношения, не говоря уже о крепкой дружбе, я отложил для вас два ящика по семьдесят пять тысяч за каждый. В американских долларах, естественно.

Он смолк, давая клиенту возможность осознать всю щедрость такого предложения.

— Что-что? Каково на вкус? Разве это так важно? Бросьте, дружище. Вы не хуже меня знаете, что вино это не для питья; это товар для купли и продажи. Вложение капитала. Прочие мои клиенты родную мать за него продали бы. Придержите его годик-другой. При нынешней конъюнктуре можно удвоить вложенные средства. Нет, больше, боюсь, не получится. Для вас только два ящика. Остальные обещаны клиентам в Пекине и Сеуле. Договорились? Отлично. Вы не пожалеете.