― Ещё наотмечаешься, ― скривился непьющий Тарасов. ― Ого! Что это он бузит?
Друзья замолчали, прислушиваясь. Под землёй было тихо.
― Послышалось… Уф-ф-ф. Как ты думаешь, сколько ещё?
― По нашим расчётам, где-то лет триста. ― Сергиевский задумчиво пожевал губами. ― Он же теперь должен впитывать радиацию. А это малополезно даже для существ его типа.
― Жалко, что он нейтроны обратно засовывать не может. Помнишь, как Йоффе надеялся? Можно было бы делать золото.
― Тут и без того полно золота.
Подтверждая его слова, в мокрой грязи блеснула золотая искра: то ли денежка, то ли колечко.
Сергиевский посмотрел под ноги. Примял землю носком. Золотая искра погасла.
― Вот так-то лучше. ― Он повернулся к Тарасову. ― Всё, Коля, поехали.
Деревья заскрипели.
― Не жадничай, ― не оборачиваясь, сказал Тарасов. ― Жадничать нехорошо. Я же вот не жадничаю… Кстати, ― обратился он к Сергиевскому, ― про мою долю. Не забудь мне деньги перевести. Сегодня же.
Сергиевский кивнул, рассеянно подумав, что Тарасов вряд ли доживёт до вечера. Пару минут назад он успел подкинуть ему в карман кстати подвернувшийся красный камушек.
У него было на примете несколько вещиц для таких оказий. Он давно полагал, что цена на технические услуги господина Тарасова чересчур завышена. Впрочем, люди вообще склонны себя переоценивать. Как переоценил себя старик Йоффе, намеревавшийся встрять в его, Сергиевского, бизнес.
Он так и не заметил прилипшего к подошве комочка грязи. Комочка с золотой искоркой внутри.
