Он всегда ворчит, когда проголодается, так что не был особенно разговорчив.
Мама худенькая и очень симпатичная. Она всегда садится на другом конце стола, поближе к кухне — и к Ноа, на случай, если он начнет куролесить. Как всегда и бывает.
Сегодня он начал ужин с засовывания в нос стручков фасоли.
— Смотли, что вылосло! — кричал он Лекси. — Смотли, что вылосло!
Он всегда становится особенно несносен, когда Лекси рядом. Обожает перед ней рисоваться. Особенно когда она ухохатывается над всеми его дурацкими шуточками.
Лекси слишком потакает ему. Впрочем, она считает его милым, совсем как мои родители.
Я тоже считаю его милым — при условии, что это слово произносится как «у-ж-а-с-н-ы-й»!
Мы стали передавать по кругу курицу и пюре. Ноа пролил свой яблочный сок в тарелку и как давай хохотать!
Ладно, это нечаянно. Но почему он считает свои «нечаянности» такими смешными? Почему ему никогда не бывает стыдно?
Я взял салфетку и помог ему вытереть сок.
— Осторожней, Ноа, — пробурчал папа, не отрываясь от куриной ножки.
Мама налила Ноа новый стакан сока.
На какое-то время воцарилось спокойствие. Прикончив пару-тройку куриных ножек и целую гору картофельного пюре, папа заметно воспрял духом. Лекси рассказала об электронном письме, полученном ею от девочки, с которой она познакомилась в Кошмарии.
— Рада, что ты обзавелась новой подругой, — сказала мама.
— Это я твой друг, — сказал Ноа. У него все щеки были в пюре — и даже уши!
Я решил рассказать маме и папе о новом зоомагазине. Заодно рассказал о владельце, мистере Фитце, и о том, что там есть огромный стеклянный вольер, по которому бегают сотни хомяков. А потом спросил:
— Можно я заведу хомячка? Ну пожа-а-а-а-алуйста!
Я не хотел клянчить. Так уж получилось.
Папа помотал головой и продолжал обгладывать куриную ножку.
— Ты ведь знаешь правило, — сказала мама. — Заводи кого хочешь, когда докажешь свою ответственность.
— Но как я докажу свою ответственность, если у меня нет никого? — возмутился я.
Мама наморщила лоб. Она всегда так делает, когда задумается.
— Ну вот что, Сэм, — сказала она. — Я тебе дам несколько испытаний. Если справишься, мы подумаем, не купить ли тебе хомячка.
Я застонал.
— Что еще за испытания?
Ноа встал на коленки на стуле рядом со мной.
— Я буду твоим питомцем, — заявил он и запыхтел, как собака. А потом принялся облизывать мою руку.
Мама, папа и Лекси покатились со смеху.
Фу-у-у. Он всю руку мне обслюнявил.
Я попытался отдернуть ее. Но Ноа ухватился за нее обеими руками и продолжал лизать.
— Перестань! — рявкнул я. — Отвяжись, Ноа! Сидеть! К ноге!
От этого все еще пуще захохотали.
— Я твой питомец! Я твой питомец! — кричал Ноа. И тут же оцарапал мне руку!
— Ай! Хватит! — крикнул я.
Перегнувшись через стол, Лекси прошептала мне:
— Я могу тебе помочь. Думаю, я смогу отвлечь его.
— Смотрите! Я хомяк! — воскликнул он. Скрючил руки, как лапы — да как цапнет меня!
11
Лекси полезла в карман шорт и достала маленький синий пакетик. Я его сразу узнал. Это были «Супер-Растишки» из Кошмарии.
Лекси попыталась открыть его. Наконец, она просто надорвала пакетик.
Она вытащила маленький кусочек голубой губки. Размером примерно с четвертак.
Ноа вгрызался в мою кожу.
— Пожалуйста, быстрее! — крикнул я.
Лекси кинула маленькое губчатое создание в стакан Ноа.
Оно пошипело немного. Потом затрещало. А потом как хлопнет!
Послышался громкий свист, и голубая губка вспучилась! Она росла, точно пузырь жвачки.
Тр-р-р-р-ресь! Стакан затрещал и разлетелся вдребезги. Яблочный сок забрызгал весь стол.
Губчатая создание стремительно набухало, раздуваясь, словно воздушный шар. Оно переваливалось с боку на бок, расползаясь по столу… становясь все шире, шире… и выше.
Мама с папой завопили в голос. Ноа выпустил мою руку и плюхнулся на свой стул.
Огромная губчатая тварюга толкнула Ноа и сшибла его со стула. Стул тоже грохнулся на пол.
— Чудовище! — заорал Ноа. — Чудовище!
Голубое страшилище становилось все больше… больше… Его туша уже вымахала размером с автомобиль! А голова запрокинулась кверху, как у тираннозавра!
Оно подпрыгнуло. Еще раз подпрыгнуло. Тарелки и блюдца градом посыпались со стола и разлетелись об пол. Стаканы разбились.
Все повскакивали на ноги. Я отшатнулся, под ногами захрустело битое стекло.
Мама прижимала ладони к щекам. И вопила:
— Сделайте что-нибудь! Хоть что-нибудь!
Но Супер-Растишка знай себе рос. Колыхаясь и подпрыгивая, он продолжал разбухать.
Бух. Бух. Бух.
Ну и тяжелющий! Я испугался, что он раздавит стол!
Ревя во всю мощь своих легких, Ноа отпрянул и врезался в меня.
Папа оцепенел с гримасой ужаса на лице.
Я поднял глаза в тот момент, когда голова твари стукнулась о потолочный светильник. Плафон треснул и разлетелся вдребезги. Осколки ливнем посыпались на нас. Лампочка лопнула, и стало темно.
— Чудовище! Чудовище! — голосил Ноа без умолку.
Лекси закрыла голову руками и завизжала.
Башка чудища впечаталась в потолок. Огромная туша раскачивалась на столе, точно неваляшка.
— Оно… оно растет! — закричал я. — Осторожно! Сейчас рухнет!
12
Оно накренилось над нами. Покачнулось раз. Другой. После чего наконец-то замерло.
Тишина.
Непривычная тишина воцарилась в столовой. Слышно было только, как Ноа всхлипывает, шмыгая носом.
