Холодная - [11]

Посмотрим, что скажет леди Эмма, улыбнулся Теодор. Эмма, заметив его улыбку, затаила дыхание.

— Хорошо, — сказал Теодор. — Вы поедете со мной. Только если будете жаловаться, я отправлю вас обратно.

А с ее сластолюбивой натурой он как-нибудь управится. Когда-то тетушка Жюстина говорила, что женщинам требуется твердая рука, и не грех, в случае чего, и поколотить жену. Теодор начал привыкать к мысли, что тетушка, возможно, была права, и некоторая строгость излишеством не будет.

Эмма созвала всех служанок своего большого дома, чтобы успеть уложить гардероб к завтрашнему дню. Задача не из легких. Тогда она решила половину оставить. К примеру, зачем ей там бальные платья? А таких было большинство в ее гардеробе. Она решила взять всего одно — так, на всякий случай.

Вечером она спустилась к ужину.

— Мадам, — удивленно поприветствовал ее Теодор. — Я считал, что вы приняли приглашение на бал к графине Дамонт.

— Я отказалась, — пожала плечом Эмма.

Теодор помог ей сесть.

— Сколько времени вам требуется на сборы? — спросил он. Эмма удивленно взглянула на него: она-то считала, что он выезжает завтра и к этому времени надо быть готовой любой ценой.

— Я думаю, завтра можно выезжать, — медленно ответила она. Теперь удивился Теодор.

— Очень рад такой поспешности, — сказал он и едва заметно улыбнулся. У Эммы бешено забилось сердце: улыбка сделала Теодора красавцем. Больше они не разговаривали, и Теодор больше не улыбался, но лицо его было непривычно расслаблено и спокойно. Они ужинали в благостной тишине, и Эмма наслаждалась каждым мгновением ужина. Однажды она встретилась глазами с мужем, и он улыбнулся ей. Эмма не ответила на его улыбку, лишь уткнулась глазами в свою тарелку, — ей стало неловко. Она не знала, что лицо ее приняло холодное, надменное выражение и не видела, что улыбка Теодора сразу стала горькой усмешкой.

«Не обольщайся, дурак, — сказал он себе. — Она едет с тобой по каким-то своим женским причинам, а вовсе не потому, что ты наконец очаровал ее. И твоих ухаживаний она, очевидно, принимать не хочет.»

Но надежда ожила…

Они договорились, во сколько выезжают, и разошлись. Теодор ушел в кабинет изучать журналы по сельскому хозяйству, Эмма отправилась наблюдать, как служанки укладывают последний сундук.

Глава 4

Утро принесло Эмме новые сомнения.

Она отправлялась в путь в карете. Позади следовало еще два экипажа, нагруженных ее сундуками. Сопровождало ее пять всадников: четыре грума и Теодор. По сравнению с дюжими охранниками Теодор явно проигрывал в росте и весе, но лондонским хлыщом совсем не казался. Хотя бы потому, что костюм на нем был явно не от самого модного портного. Лошадь его была обычной, не из таких, какими любят хвастаться остальные мужчины. Он был похож на секретаря какого-нибудь графа.

«Он, вероятно, не умеет выбирать костюмы и лошадей, — с сожалением подумала Эмма. — Но нет. Его костюм, хоть и не дорогой, сидит ладно. Но уж в лошадях он точно ничего не понимает. Наверняка с него за эту кобылу содрали втридорога.» Эмма не могла знать, что за полтора года бедного существования Теодор научился, как не поддаваться подобному обману.

Эмма пожалела, что сама поехала в карете, а Теодор на лошади. У них совсем не было возможности разговаривать. Она-то полагала, что он поедет вместе с ней в карете. Ошиблась, как и во многом другом. Хоть Теодор и не был идеальным наездником, но явно чувствовал себя в седле хорошо. Она совсем его не знала.

Приближалась ночь. Они подъехали к гостинице. Теодор спешился, удовлетворенно вздохнув. За весь день они сделали всего три остановки. Он помог жене и ее горничной выйти из кареты и повел Эмму внутрь таверны. Там было чисто, уютно.

— Добрый вечер, лорд Эшли, — поздоровался хозяин.

— Добрый вечер, мистер Крэддок. Две комнаты, пожалуйста. И ужин.

Хозяин взглянул на даму.

— Сию минуту, милорд. Что прикажете на ужин?

— Как обычно.

Эмма была так разочарована, что в таверне нашлось две комнаты, что не услышала дальнейшего разговора.

— Здесь хорошая еда, мадам, — по-своему истолковал выражение ее лица Теодор.

— Да, — холодно отрезала она и тут же пожалела, увидев, как мрачно усмехнулся муж. Она должна следить за собой, если хочет жить с мужем в мире и согласии.

Принесли ужин. Жареный цыпленок, яблочный пирог, сыр, молоко. Эмма с удивлением взглянула на мужа, который, как она полагала, должен был пить эль или вино, а никак не такой детский напиток, как молоко. Теодор заметил ее взгляд.

— У мистера Крэддока самое вкусное молоко на всей дороге до Эшли-парка, — сказал он с серьезным видом, но в глазах его светилась насмешка. — Эль, впрочем, тоже. Может, сказать, чтобы вам принесли его?

— Нет, спасибо, — снова холодно ответила Эмма. На этот раз ее холодность не произвела на мужа ожидаемого эффекта, он лишь насмешливо улыбнулся. Эмма тяжело вздохнула.

— Откуда у вас эта лошадь? — спросила она.

— Купил у Понсонби. У него конный завод.

— У него ничего получше не нашлось?

Теодор медленно закрыл глаза. Эмма подумала, что оскорбила мужа в лучших чувствах. Если он купил эту лошадь, то, вероятно, считал, что она лучшая на свете. Как же она привлечет мужа, если постоянно говорит то, чего ни в коем случае говорить не следовало?