Холодная - [13]

— Но если вам, мадам, не нравится иметь мужа, ночующего на конюшне, то мне еще меньше нравится иметь жену, которая допустит это.

Эмма молчала, потому что чувствовала: любое слово сейчас приведет к ссоре, и все надежды окончатся ничем. Не говоря ни слова, они съели свой ужин. Потом он проводил ее в комнату, где уже ждала служанка. Теодор бросил быстрый взгляд на кровать, не позволяя себе мечтать о несбыточном.

— Если вам больше ничего не нужно, мадам, то я покину вас, — сказал он. Вот он, ее шанс, поняла Эмма.

— Вы можете остаться здесь, — ничего не выражающим голосом произнесла она, даже не глядя на Теодора. Некоторое время он сверлил ее подозрительным взглядом, потом спросил:

— За что такая милость?

— Вы мой муж, — слегка рассердилась она, что сделало ее голос совсем ледяным.

«Естественно, это неприлично, когда муж достойной леди Эммы недостойно спит на конюшне,» — подумал Теодор и слегка ухмыльнулся. Эмма заметила ухмылку, но не смогла разгадать ее смысл.

— С удовольствием останусь, мадам. Вы очень любезны, — с едва заметной насмешкой сказал он. — Я приду через полчаса, мадам.

Он оставил ее готовиться ко сну.

Эмма нервничала. Уже через десять минут она лежала под одеялом, ожидая, когда он придет к ней. «А вдруг он передумает?» — забеспокоилась она. Вдруг сейчас появится другая комната, где он мог бы переночевать? Хотя с чего бы? Но если он и придет, то захочет ли воспользоваться правами супруга? Если захочет, как она должна себя вести? Дать понять, что будет только рада этому, прямо горит от нетерпения?.. Обнять в ответ, ответить на поцелуй, стонать и извиваться в его объятиях. Пусть она не чувствует того, от чего могла бы стонать и извиваться, но мужчинам такое поведение приятно, она не раз убеждалась.

В дверь постучали.

— Кто там? — спросила Эмма.

— Лорд Эшли, — ответил ее муж. — Я могу войти, миледи?

— Разумеется, — раздраженно ответила Эмма. Она слышала в голосе его иронию. Она так волнуется, а он только и может, что издеваться.

— Благодарю покорно, — ответил он, входя в комнату и запирая за собой дверь. Некоторое время они глядели друг другу в глаза, словно оценивая противника. Потом Теодор наконец сдвинулся с места, обогнул кровать, задув по пути единственную свечу.

— Я понимаю, мадам, что вам это не очень нравится, но я намерен воспользоваться вашим опрометчивым предложением, — говорил он, раздеваясь. — Меня не очень привлекает идея спать на конюшне.

Эмма затаила дыхание, когда он забрался под одеяло. Она почувствовала на щеке его дыхание и поняла, что он смотрит на нее. Ему осталось только склониться к ней и поцеловать ее, и тогда… Но прошла одна минута, другая, и ничего не произошло. Он по-прежнему просто смотрел на нее. Правда, что он мог увидеть в полной темноте?

— Чего ты ждешь? — в недоумении спросила она, не выдержав напряжения.

— Чуда, — ответил он после короткой паузы. Голос его был сух, как воздух в пустыне, без тени иронии. После этого он наконец отвернулся, устраиваясь в постели.

«Какого чуда?» — в полной растерянности подумала Эмма. Может, он не состоятелен как мужчина, не в состоянии взять женщину? Тогда понятно, почему у него нет любовницы. Но нет, когда Теодор говорил с братом, он очень возмущался, что Джонас обрек его на монашескую жизнь. Значит, в принципе он способен. Вероятно. Она припомнила первую брачную ночь, когда он целовал ее и прижимался к ней всем телом. Был он возбужден или не был? Может быть, все дело в ней, может быть она не возбуждает его? С такими грустными мыслями она заснула.

Поместье производило угнетающее впечатление, вынуждена была признать Эмма. Когда они проезжали через деревню, опытным взглядом она отметила заплатки в крышах домов, в сараях, в оградах — словом, везде. Видно было, что многие дома пустовали: очевидно, кто-то предпочел уехать в поисках лучшей жизни. Дорога, ведущая к дому, находилась в ужасном состоянии, хотя было заметно, что ее уже начали ремонтировать. Эмма улыбнулась: Теодор не зря тратил время и ее деньги. Вероятно, если она попросит, он покажет ей и остальные улучшения. Она действительно собиралась помочь ему и даже дать еще денег, если потребуется. А судя по тому, что Эмма видела из окон кареты, они ему определенно потребуются.

Они подъехали к дому незадолго до обеда. Эмма очень надеялась, что у Теодора приличный повар.

Эмма восхищенным взглядом окинула дом, когда выходила из кареты.

— Не обольщайтесь, мадам, — заметил ее взгляд Теодор. — Снаружи дом выглядит лучше, чем внутри.

— Посмотрим, — с непроницаемым видом ответила она. Войдя в холл, Эмма поняла, что Теодор был прав. Большой зал был бы великолепен, если бы не некоторые детали: пожелтевшие от времени обои, осыпавшаяся позолота с потрескавшейся лепнины на потолке, темные квадраты на пустых стенах в тех местах, где когда-то висели картины, старая потертая мебель. Правда, все было вычищено.

В холле выстроилась немногочисленная прислуга.

— Леди Эшли, добро пожаловать, — сказал Теодор, когда они вошли в холл. — Дворецкого нет, — сообщил он. — За прислугу отвечает миссис Кэмп, экономка. Она единственная, кто остался здесь с прежних времен. Ее муж мистер Кэмп, садовник. Их сын Джеймс — конюх. Сьюзен — жена Джеймса — горничная. Миссис Кэмп также является на сегодняшний день главным поваром, а на кухне ей помогает Мэри Джонсон. Джейн Филдс, тоже горничная. Вот и весь штат, мадам, — сухо улыбнулся Теодор. Эмма медленно кивнула слугам. Всем им очень не понравился высокомерный взгляд новой госпожи, особенно экономке.