Хочу съесть твою поджелудочную - [4]

Казалось бы, мелочь. На краешке дивана, одиноко торчавшего в углу холла, беспризорно лежала книга. «Кто-то забыл, — подумал я, и одновременно во мне проснулось и подтолкнуло к действиям специфическое любопытство книголюба: — Что это за книжка?»

Пробравшись сквозь толпу пациентов, я подошёл к дивану и сел. В книге на беглый взгляд насчитывалось не меньше трёхсот страниц, и на ней была надета фирменная обложка соседнего с больницей книжного магазина.

Я снял её, чтобы посмотреть название. К моему удивлению, обязательной для карманных изданий суперобложки под ней не оказалось, а на передней обложке самой книги красовалась надпись «Книга жизни с болезнью», сделанная от руки толстым фломастером. Такого названия, будь то отдельная книга или книжная серия, я, разумеется, никогда не встречал.

Что это? Сколько ни гадай, ответа не получишь, и я перевернул страницу.

Меня встретили не привычные глазу печатные иероглифы, а тщательно выведенные шариковой ручкой строчки. Иначе говоря, текст был рукописным.

«23 ноября 20ХХ.

Отныне я собираюсь день за днём описывать в этой книге, названной мной “Книга жизни с болезнью” свои мысли и действия. Никто, кроме моей семьи, не знает, что в ближайшие несколько лет я умру. Приняв это, я пишу сюда, чтобы сжиться с недугом. Сперва о нём. Когда совсем недавно выяснилось, что у меня не в порядке поджелудочная железа, диагноз оказался страшным — от этого заболевания большинство людей умирает очень быстро. Оно развивалось практически бессимптомно…»

— Поджелудочная железа… Умру… — невольно проронил я. Такие сочетания звуков мне не приходилось произносить в повседневной жизни.

Что ж, понятно. Человеку сообщили, что ему осталось недолго, и он ведёт дневник о том, как борется с болезнью, — точнее, как с ней сосуществует. Мне не следует его читать.

Когда я это понял и закрыл книгу, надо мной раздался голос:

— Послушай…

Я поднял голову и, хоть и удивился, виду не подал. Удивился я потому, что знал заговорившую со мной девушку. А чувства скрыл, понадеявшись, что она обратилась ко мне не из-за книги.

Наверное, даже мне не хотелось признавать такой поворот судьбы — что дни моей одноклассницы сочтены.

Я сосредоточился лишь на том, что со мной заговорила одноклассница, состроил подобающую мину и ждал, что она скажет дальше. Словно насмехаясь над моей робкой надеждой, она протянула руку:

— Это моё. А что ты делаешь в больнице, [неприметный одноклассник]?

В то время я с ней почти не разговаривал, знал только, что эта весёлая и бойкая девушка — полная моя противоположность. Я опешил: как она может безмятежно улыбаться, когда мне, человеку постороннему, стало известно об её тяжёлом заболевании?

И всё же я всеми силами притворялся, будто ничего не знаю. Решил, что так будет лучше всего, — и для меня, и для неё.

— Снимал швы. Мне недавно аппендицит вырезали.

— A-а, понятно. А я пришла на обследование поджелудочной железы. Я ведь умру, если её не проверять.

Вот как это называется? Я щажу чувства больной, а она отмахивается от моей заботы и разбивает её вдребезги. Не понимая, что у неё на уме, я изучал лицо одноклассницы. Она расплылась в улыбке и уселась на диван рядом со мной.

— Удивлён? Но ты же читал об этом в «Книге жизни с болезнью», — как ни в чём не бывало сказала она, словно рекомендуя мне новый роман.

«Всё ясно, — подумал было я. — Подстроила розыгрыш, а на блесну попался я, её шапочный знакомый».

— Признаюсь честно…

Вот-вот, сейчас последует разоблачение.

— Я дико испугалась. Думала — всё, пропала книжка. Бросилась в панике искать, а она у тебя!

— Что это такое?

— Как что? Моя «Книга жизни с болезнью». Ты же туда заглядывал. Что-то вроде дневника, я начала его вести, когда узнала о неладах с поджелудочной.

— Шутишь, да?

Ничуть не стесняясь того, что мы в больнице, она раскатисто захохотала.

— Насколько же дурной у меня вкус, по-твоему? Это даже для чёрного юмора слишком. Нет, там чистая правда. У меня отказала поджелудочная, и я скоро умру.

— Э-э… Ясно…

— И всё? Не маловато будет? — она повысила голос, словно не веря своим ушам.

— А что следует говорить, когда узнаёшь, что твоя одноклассница умирает?

— Мм… У меня бы слов не нашлось!

— Видишь? Оцени уже то, что я не отмолчался.

— И то верно, — хихикая, протянула она. Что тут смешного, я не понял.

Она взяла книгу, встала, помахала мне рукой и ушла вглубь больничного корпуса.

«Это секрет, в классе никому не говори», — сказала она напоследок, и я облегчённо вздохнул. Я был твёрдо уверен, что больше мы с ней общаться не будем.

Тем не менее на следующее утро она окликнула меня, проходя мимо по коридору. Более того, обязанности в классах распределялись по желанию, и она вызвалась дежурить в библиотеке, за которую до сих пор отвечал я один. Я не понимал причины поступков одноклассницы, но по натуре мне всегда проще плыть по течению, так что я послушно объяснил Сакуре её новые обязанности.

Если подумать, в одиннадцать часов воскресного утра я оказался перед станцией из-за книжного томика, так что да, в нашем мире ты никогда не знаешь, что может запустить цепную реакцию.

Увлекаемый стремительным потоком, подобно плетённой из тростника лодке, я не стал отклонять приглашение — точнее, не нашёл подходящего момента это сделать — и пришёл на место встречи.