Хаос - [38]
Между тем адвокат Сигизмунд Ханк сидел в шахматной комнате, спрятав свое тщедушное тело за спинами болельщиков, сгрудившихся вокруг самой бездарной партии и следящих за ней, как загипнотизированные. Ханк прикинулся глухим и немым. Он хорошо знал, по какому поводу его ищет Венцель — это был проклятый процесс по делу об этрогах, который он как истец уже проиграл в первой инстанции. По желанию доверителя ему пришлось подать апелляцию на приговор, но его не оставляло удручающее сознание безнадежности этого дела. Да и вообще оно было ему несимпатично по ряду причин, а тут еще как назло председательствовал язвительный судья Бандман! Ханк твердо решил — если на сей раз удастся ускользнуть из лап противника и по этой уважительной причине дождаться перенесения слушания дела на другой срок — всучить защиту интересов клиента кому-нибудь из коллег.
Но злой рок в лице помощника адвоката уже встал на его след. Когда Венцель в очередной раз ворвался со своим «Зигмунд Кан!», помощник ухватил того за развевающуюся полу мантии и спросил:
— Кого вы ищете? Кана? Зигмунда Кана? Но, господин советник юстиции, такого больше не существует в природе! По высочайшему соизволению и великой милости, его освободили от прежнего имени. Помните, недавно произошел тектонический сдвиг, и из Савла вышел Павел, из Левизона — Ленсен, а из пепла досточтимого Зигмунда Кана вылетел феникс Сигизмунд Ханк!
И загремел оглушительный окрик:
— Адвокат Сигизмунд Ханк!
— Дьявол со всеми ними разберется, с этими израильтянами! — раздраженно воскликнул Венцель. — Водят за нос со своими именами! Ханк! Коллега Ханк! — возопил он с воскрешенной надеждой.
Теперь Сигизмунду Ханку деваться было некуда. Подхватив свои бумаги, он выскочил из шахматной комнаты, изображая поспешность.
— А вот и он! — загрохотал помощник адвоката. — Господин советник юстиции чуть не доконал себя, разыскивая вас!
— Меня искали? — Ханк скроил невинно удивленную мину. — Господин советник Венцель? Очень приятно. Мое имя Ханк. Наконец-то вы объявились, а я уже почти час жду, когда позовут!
— Позвольте! — чуть не захлебнулся от возмущения Венцель. — Я уже три часа ору здесь как сумасшедший!
— Весьма сожалею! Но я бы не пропустил своего имени. Вот только что услышал его в первый раз!
— Знаете, может, вам и доставляет удовольствие новое звучание вашего имени, а я так уже охрип. Ладно, идемте, надо хотя бы к Пасхе пристроить наши райские яблочки!
Оба заторопились по лестнице на третий этаж и вошли в зал заседаний, где между двумя членами ландгерихта Шлютером и Берншторфом восседал как на троне Бандман, которого так опасались из-за его несдержанной словоохотливости и злого язычка. Поскольку заседание по делу «Романов против Принца Уэльского» заняло много времени, в зале скопилось изрядное количество адвокатов, в нетерпении ожидавших своей очереди. Вошедших встретили кто недоброжелательными, а кто прямо-таки враждебными взглядами, и привычный спор о преимущественном праве разгорелся с новой силой. По расписанию слушаний дело решилось в пользу «Пфеффер против Боруха», и остальным ворчащим адвокатам волей-неволей пришлось отступить. Венцель и Ханк разошлись по обе стороны от стола судей, чтобы, как только предыдущий поверенный очистит кафедру, быть готовыми к началу заседания, хотя некоторые особо ретивые адвокаты, с более ранними сроками, еще пытались в последний момент подвинуть конкурентов.
На скамьях слушателей на заднем плане противоборствующие партии размежевались друг с другом. С того момента как судебный пристав выкликнул их имена, господа Пфеффер и Борух уже три часа — назначено было на девять часов, а сейчас наступил полдень — сидели на деревянных скамьях, изничтожая друг друга язвительными взглядами. Накопившаяся за это время злоба изливалась и на собственных поверенных, из-за которых приходилось здесь изводиться в тягостном ожидании. Теперь, когда дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки, она уступила место более доброжелательному чувству, которое позволяло сплотиться в надежде возле «своего», и мобилизовало на бой с «вражьим» адвокатом, в которого метались стрелы презрения.
Однако дело «Романов против Принца Уэльского» пока не нашло своего завершения: председатель еще диктовал референдарию мировую сделку, благодаря которой торговец кожей Вольф из фирмы «Романов» и торговец обувью Розенбаум из фирмы «Принц Уэльский» смогут зарыть топор войны.
Наконец протокол мировой был оглашен и подписан. Освободившиеся адвокаты разбежались со своими документами, а Венцель и Ханк заняли полагающиеся по статусу места.
— Шестое дело по списку! — возвестил советник юстиции. — Номер двести восемьдесят шесть, «Пфеффер против Боруха».
— Вижу, — буркнул председатель, обводя беглым взглядом противоборствующие партии, и принял папку из рук заседателя. — Дело о райских яблоках, превратившихся в яблоко раздора. А молоко здравого смысла створожилось в яд дракона. Господин референдарий Ленсен, это ведь ваше дело? Пожалуйста, ведите протокол!
— Дело готово для принятия решения! — вступил Венцель. — Обстоятельно изложено в письменном виде, должны ли мы его еще зачитывать устно?
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.