Хаос - [36]
— Поразительно! — воскликнул Йосл. — У нас, конечно, тоже временами проворачивают нечто подобное, но здесь все поставлено на производственные рельсы! Формуляры, надо же! Не зря идет слава о «немецком порядке»!
— А я считаю это возмутительным! — запротестовала Шана. — И кого этим хотят обмануть? Господа Бога? Или себя? Это называется мошенничество с религией!
Кайзер пожал плечами:
— Не стоит принимать так близко к сердцу! Уверяю вас, мне подобные вещи тоже несимпатичны. Но это неизбежный результат своеобразного положения, в котором мы, евреи, оказались.
— Значит, надо менять положение!
— Золотые слова! Но пока что мы там, где мы есть, и должны выкручиваться. А что людям делать? Просто обрушить закон, к которому привязаны всей душой, который дал им и их предкам выстоять во всех тысячелетних невзгодах и благодаря которому еврейство сохранилось по сегодняшний день?
— А не значит ли это: пожертвовать духом, чтобы сохранить букву?! — разгорячилась Шана. — Есть ли что позорнее и бессмысленнее, чем от имени иудейской религии оставлять без куска хлеба шестьдесят евреев только потому, что они евреи?! Господин Гермерсхайм действительно верит, что совершает благое дело?
— Если мой отец что-то делает, — вступился Гермерсхайм-младший, — это определенно богоугодно! Значит, происходит точно по предписанному, уж будьте уверены!
— Но решаться должно по духу!
— А это уже не наше дело! На то мы и ортодоксы. Мы должны придерживаться буквы закона. Что предписывает нам Тора, то не может быть дурно! Что вы так разволновались? Хотя, знаете, а гневные глазки вам очень к лицу!
Шана онемела. Она не разбиралась в комплиментах такого сорта и впервые столкнулась со столь удобным способом уходить от проблем.
Аманда внесла поднос со стаканами и чайником. Ставя его на стол, она бросила на Шану бесцеремонный оценивающий взгляд. По пути к выходу она ловко сорвала с головы Гермерсхайма большую ермолку, которую он только что надел, чтобы прочесть положенное благословление перед трапезой. В дверях Аманда остановилась, поигрывая ею как мячиком и смешными ужимками давая Шане понять, как весело она подкалывает серьезного Гермерсхайма.
— Не дурите, фрейлейн! Отдайте ермолку, она мне нужна!
Гермерсхайм направился к девушке. Она быстро спрятала шапочку за спину и прислонилась к дверному косяку.
— Пойдемте к нам! Илонка уже совсем сходит от вас с ума!
— Отдайте, говорю вам!
Гермерсхайм обвил Аманду руками, стараясь дотянуться до вожделенного предмета, последовала короткая возня, наконец проказница с размаху кинула ермолку в комнату, со смехом выскочила и захлопнула за собой дверь.
Гермерсхайм поднял ермолку, тщательно отряхнул ее, надел, подошел к столу и, еще разрумянившийся и запыхавшийся от борьбы, принялся читать благословение.
Между тем Йользон придвинулся к чайному столу, а Лёвенберг, склонив голову, невозмутимо корпел над своим фолиантом, будто в комнате ничего и не происходило.
— Что скажете на это, Йользон? — спросил Гермерсхайм.
— На что? На сказанное вами? Думаю, вы и так знаете! Только одно: евреям надо обратно в гетто!
— Ну, сел на своего любимого конька! — мрачно усмехнулся Кайзер.
— На конька не на конька, а так оно и есть! Плевать я хотел на всякую эмансипацию! Наш закон, наша Тора — она одна сохранила нас! А в нынешней жизни нам приходится выделывать кульбиты с этими формулярами, с этими Клуками и пряжками из ключей! Если человек не может правильно соблюдать закон, то он становится только символом, только памятью. Нет у нас уже субботы! Если кто-то носит ключ на брюхе, а не в кармане, и говорит: это как бы и не ключ уже вовсе, то и суббота становится «как бы»! Мнемотехника! И вся еврейская жизнь сейчас сплошная мнемоника! Нельзя забывать свое еврейство! Надо думать о Палестине! Надо помнить, кто ты есть! Мы не живем, как должен жить еврей. Мы уже почти перестали быть евреями, но вспоминаем: «как бы» надо жить по-другому, «как бы» все-таки евреи. Комедия да и только!
— Ну так и нечего участвовать в этом спектакле! — парировала Шана. — У нас в России ты либо еврей, либо нет.
— Вот я и говорю! А все потому, что там остались гетто. В гетто еврей живет как человек. Пусть как бедный, голодный несчастный человек, пусть дрожит за свою жалкую жизнь, зато не должен всю жизнь играть комедию, пока сам не запутается, где его истинное лицо, а где маска. Сегодня еврея толкают на мошенничество. И самое поганое: он знает, что ничего не принесет пользу. Нельзя жить одними символами. Евреи пьют из пустых бокалов, как актеры на сцене, и делают вид, что наслаждаются. Но они остаются трезвыми и голодными, и пустыми!
— Ну, вы чересчур обобщаете! — откликнулся Кайзер. — В конце концов, еще осталась определенная еврейская сущность. Еще существуют…
— «Еще»! Именно, что «еще»! В Германии о благочестивом еврее говорят: он еще религиозен, а об отпавшем — он уже либерал! Вот они «еще» и «уже»! Только вопрос времени. Вопрос двух-трех поколений. Все прейдет! А ортодокс размышляющий, думающий — вас я не имею в виду, Гермерсхайм! — тот точно знает, куда ведет этот путь. Он идет против воли, он упирается — но ничего ему не поможет. Все дело в том, в каком направлении он движется. Один идет напрямик, другой пятится назад — он смотрит в одну сторону, а шагает в другую! Из последних сил судорожно цепляется за все, до чего можно дотянуться. Хватается за соломинку, как утопающий. И ведь знает, что бесполезно, но держится. Соломинка — тоже своего рода символ!
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
Макс жил безмятежной жизнью домашнего пса. Но внезапно оказался брошенным в трущобах. Его спасительницей и надеждой стала одноглазая собака по имени Рана. Они были знакомы раньше, в прошлых жизнях. Вместе совершили зло, которому нет прощения. И теперь раз за разом эти двое встречаются, чтобы полюбить друг друга и погибнуть от руки таинственной женщины. Так же как ее жертвы, она возрождается снова и снова. Вот только ведет ее по жизни не любовь, а слепая ненависть и невыносимая боль утраты. Но похоже, в этот раз что-то пошло не так… Неужели нескончаемый цикл страданий удастся наконец прервать?
Автор – профессиональный адвокат, Председатель Коллегии адвокатов Мурадис Салимханов – продолжает повествование о трагической судьбе сельского учителя биологии, волей странных судеб оказавшегося в тюремной камере. Очутившись на воле инвалидом, он пытается строить дальнейшую жизнь, пытаясь найти оправдание своему мучителю в погонах, а вместе с тем и вселить оптимизм в своих немногочисленных знакомых. Героям книги не чужда нравственность, а также понятия чести и справедливости наряду с горским гостеприимством, когда хозяин готов погибнуть вместе с гостем, но не пойти на сделку с законниками, ставшими зачастую хуже бандитов после развала СССР. Чистота и беспредел, любовь и страх, боль и поэзия, мир и война – вот главные темы новой книги автора, знающего систему организации правосудия в России изнутри.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.