Гвардеец Гора - [23]

* * *

Свеча на столе прогорела. Снаружи было темно. Я отошел от окна каюты.

— Пожалуйста, господин, — попросила она, — еще раз.

— Ты влюбчивая, страстная девица, — заметил я.

— Я не могу сдержаться, — ответила она, — я женщина-рабыня.

Я улыбнулся про себя. Рабство превращает женщину в самку.

Я нежно присоединился к ней на постели. Мой нож был воткнут в деревянную стену над кроватью, справа от меня, где я мог достать его, если понадобится. Он пригодился мне пока что только однажды, чтобы приставить к ее уязвимому месту. Я скомкал кусок алой простыни и затем, держа его между пальцами правой руки, втолкнул в ее рот, глубоко за зубы.

* * *

В темноте я отвязал ее и положил на живот на койку. Кусок ткани, который я использовал в качестве кляпа, лежал слева от ее головы. Голова была тоже повернута налево.

— Я не такая же низкая и страстная, как земные девицы в ошейниках? — спросила она.

Я завел ее запястья за спину.

— У тебя остается надежда, — пообещал я ей, связывая кисти рук у нее за спиной.

— Нет, — сказала она, — горианская девушка в тысячи раз более страстная, чем земная девица.

— Возможно, — согласился я и улыбнулся.

Пусть соревнуются друг с другом, чтобы увидеть, кто может лучше удовлетворить мужчин. Я знал, что и земные девушки, и горианские изумительны. Ведь и те и другие были женщинами.

Я поднял девушку на ноги и поставил ее рядом с койкой.

— Ты связал мне руки за спиной, — сказала она, — ты поставил меня обнаженной перед тобой. Что ты собираешься делать?

Я разглядывал ее, затем вынул нож из досок над полкой, куда я воткнул его прежде, и приставил нож к ее животу.

— Пожалуйста, не убивай меня, — взмолилась она.

Я воткнул нож за пояс. Она вздохнула с облегчением.

— Уже поздно, — сказал я, — иди к окну.

В темноте каюты, осторожно ступая босыми ногами по стеклу и остаткам рамы, разбросанным по полу, она пошла, как было приказано, к окну и встала к нему лицом. Я захватил комок алого шелка, который раньше использовал в качестве кляпа, и сунул его за пояс. Я также принес остатки алой простыни, от которой я оторвал нужный мне кусок и затем отбросил ткань в сторону.

— Ты намереваешься взять меня с собой? — спросила Ширли.

Я завязал ей глаза. В воде она стала бы абсолютно беспомощной.

— Да.

Я подумал, что кто-нибудь мог бы захотеть ее. Она была горячая и очаровательная рабыня. Возможно, я мог бы отдать ее Амилиану.

— Слушай, — сказал я.

На лестнице, соединяющей палубы, раздались шаги.

— Это Реджинальд. — Она подняла голову.

Я не сомневался в этом. Рабыни, как многие домашние животные, часто могут узнавать шаги своего хозяина.

— Реджинальд, — прошептала Ширли испуганно. Ее губы дрожали.

Кто-то спускался с лестницы, приближаясь, и остановился у двери в каюту. Я услышал, как уверенно, по-хозяйски вставили в замок тяжелый ключ. Было поздно. Реджинальд пришел насладиться своей рабыней. Горианские хозяева могут стучать или не стучать, перед тем как войти в помещение, занятое их рабынями. Решение принадлежит им, так же как их рабыни. Если он стучит, то только для того, чтобы обозначить для рабыни свое присутствие, и стук, обычно властный и грубый, часто заставляет ее вздрогнуть, хотя она и ожидает его. Стук сообщает в ясной и недвусмысленной форме, что она должна быть готова, и как следует, чтобы приветствовать его, своего господина. Что она и делает в позе повиновения и покорности, обычно на коленях, с опущенной головой.

Я услышал, как висячий замок упал и повис на цепи вдоль двери.

— Беги, — прошептала девушка.

Она вертела головой с повязкой на глазах. Ее маленькие руки тщетно пытались освободиться от ремней, которые их связывали. Я услышал, как дверь толкнули, но, конечно, она не могла открыться, ведь я заблокировал ее изнутри с помощью замка и решетки.

Стало тихо. Я взял буксировочную веревку, приспособленную к доске и пакету, сделал из нее петлю, затем просунул ее через ошейник девушки. Нижний конец веревки я обмотал вокруг доски и пакета.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Дверь заперта? — недовольно поинтересовался Реджинальд.

Я улыбнулся. Ясно, что она заперта. Я плотно подтянул веревку к ошейнику рабыни.

— Открой дверь! — приказал Реджинальд.

Он с силой ударил по дереву кулаком: Девушка застонала. Как только она пошевелилась, доска, привязанная на петле, больно ударила ее по ногам.

— Открой! — скомандовал Реджинальд.

Он дважды зло стукнул кулаком в дверь.

— Ты умеешь плавать? — спросил я.

— Нет, — ответила она, — и я связана!

— Немедленно открой, — требовал Реджинальд.

Затем он закричал:

— Артемидор! Сертус!

Девушка в отчаянии застонала, не в состоянии повиноваться. Я подтолкнул ее на шаг к окну, держа за руку. Затем выглянул в окно, но не увидел поблизости маленьких лодок.

— О нет, — простонала девушка, — пожалуйста, нет!

Я услышал, как за дверью к Реджинальду присоединились несколько человек.

— Я не умею плавать, — проговорила девушка.

— Хорошо.

— Я связана!

— Великолепно, — ответил я и достал из-за пояса скомканный кусок ткани.

— Нет! — сказала она.

Я затолкал комок, все еще тяжелый и мокрый, глубоко ей в рот. Потом зафиксировал его скрученной полосой от разорванной простыни. Я заранее решил, что сейчас, на некоторое время, ей не будет разрешено разговаривать со мной. Выну кляп позже, если решу, что это мне удобно.