— О, машалла![23] — кривой Селим довольно потирает ладони.
Пока же башибузуки убивают и режут гяуров, как овечек. Стоны и проклятия неверных сладкой музыкой отдаются в душе Селима. Он улыбается. Сегодня на рассвете его шайка оцепила деревню. Местные крестьяне ожидали братушек, а пришел он, Селим, как кара, какую творил Пророк. И никто из той деревни не увидит урусов.
Улегся кривой Селим на кошму, прикрыл глаз. Журчит вода у берега Янтры, убаюкивает. Набежал освежающий ветерок и тут же рассыпался в кроне чинары. Его дуновение коснулось заросшей щетиной лица Селима, чем-то напомнив ему родное селение. Вспомнилось давно забытое лицо матери.
Пробудился Селим в тревоге. Метались башибузуки, вьючили коней, подтягивали подпруги. Селим догадался: урусы поблизости.
Вскочив в седло, кривой Селим погнал коня. За ним, нахлестывая лошадей, с криком уносились башибузуки.
Утро только начиналось, а оперативное совещание при главнокомандующем подходило к концу. Генерал Гурко заканчивал свой доклад. Вывод для всех присутствующих был неутешительным. По данным рекогносцировки, проведенной накануне заместителем Гурко генералом Раухом, турки усиленно охраняют Шипкинский, Твердинский и Травненские перевалы. Выбить их — потребует длительного времени и больших сил.
— Иосиф Владимирович, — спросил Радецкий. — Так ли уж безнадежно положение на этих перевалах, как уведомил вас генерал Раух?
— Генерал Раух, Федор Федорович, ко всему отличный оперативник.
— Да, известия не из приятных, — снова сказал командир корпуса Радецкий.
— Через Шипку проложена дорога, — заметил великий князь. — Овладеем мы этим перевалом и откроется путь в Забалканье.
— Ваше высочество, но для этого мы пока не очистили северную часть Забалканья, где имеются укрепления турецкой армии. Взятие их связано с огромными жертвами, — сказал Гурко. — Турки встретят нашу армию губительным огнем в спину. Требуется как можно быстрее овладеть этими турецкими укреплениями.
Непокойчицкий язвительно усмехнулся:
— Генерал Гурко не открыл нам ничего нового.
Иосиф Владимирович на начальника штаба не обратил внимания. Посмотрев на главнокомандующего, сказал:
— Мы поискали иную дорогу.
— И вы ее нам можете указать? — великий князь поднял брови.
Гурко подошел к карте Балкан:
— Считаю, для выхода в Долину Роз надо использовать Хайнкиейский перевал. Именно здесь, где турки нас не ждут, считая его непроходимым, мы и проведем свой десятитысячный отряд, спустимся в Долину Роз.
— Вы проводили рекогносцировку в этом направлении? — спросил великий князь.
— Да, ваше высочество. И мы со штабом отряда проиграли возможный маршрут.
Тут снова вмешался Непокойчицкий:
— Как мне известно от полковника Артамонова, сами турки считают данный перевал непроходимым. Неслучайно они назвали его Предательским — Хаин-Богаз. Нет, путь из Присово в забалканское село Хайнкией мы принять не можем.
— Верно, Артур Адамович, путь предательский, — сказал Гурко, — но мы выбираем его, ибо он единственный, какой выведет нас в Забалканье.
— Да, — протянул командир корпуса, — задача сия сложная:
— Не отрицаю, Федор Федорович, — согласился с ним Гурко. — На расчистку дороги мы пошлем сотню уральцев и конно-саперную команду, а пушки понесем на руках.
В штабной палатке воцарилась тишина. Первым нарушил ее главнокомандующий:
— Господа, если командир Передового отряда так уверен, тогда и возложим эту операцию на генерала Гурко.
Все согласились, а Иосиф Владимирович обратился к великому князю:
— Ваше высочество, в штабе Передового отряда разработаны два варианта действий после выхода в Забалканье.
Николай Николаевич снова поднял брови:
— Именно?
Гурко снова подошел к карте:
— Случись, силы противника окажутся значительными, ограничимся обороной южных выходов Хайнкиейского перевала. Если Бог милует, после достаточной разведки ударим на Казанлык, разобьем резервы неприятеля и угрозой с тыла принудим турецкие войска на Шипке покинуть свои позиции.
— Ваше мнение, господа? — главнокомандующий обратился к присутствующим.
Поднялся полковник Артамонов:
— План генерала Гурко считаю обоснованным. Отряд будет обеспечен болгарскими проводниками. Разведка налажена.
— Прекрасно. А что скажете вы? — главнокомандующий посмотрел на Непокойчицкого.
Начальник штаба проявил сдержанность:
— Командиру Передового отряда отвечать за план. У нас нет основания сомневаться в выводах генерала Гурко и его штаба.
Командир Рущукского отряда цесаревич Александр, молчавший до того, кивнул:
— Я не сомневаюсь в продуманности операции.
— Да, — великий князь потер виски. — Вам, генерал Гурко, придается болгарское ополчение.
— Благодарю, ваше высочество. Когда мы отбросим турок от перевала, дружины генерала Столетова обеспечат его охрану.
— Хорошо, — одобрил такое решение Николай Николаевич. — Вам мы придадим еще полк 9-й пехотной дивизии.
Гурко спросил:
— Позвольте, ваше высочество, в Забалканье поступать на месте согласно обстановке.
— Я ценю ваше рвение, Иосиф Владимирович и доблесть солдат Передового отряда. В целом план перехода Хайнкиея и последующие операции мы одобряем, но продвижение глубоко на юг запрещаем. Сегодня военный министр довел до моего сведения: из нашего посольства в Париже получено сообщение, турецкое командование перебрасывает морем из Черногории тридцатитысячную армию Сулеймана-паши. Она, естественно, будет брошена против вас, Иосиф Владимирович.
