Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - [105]
Герцог, счастливый своим выигрышем и близостью чрезвычайно понравившейся ему полонянки, вернулся к своему официальному помещению в конвенте только на заре, и чуть не проспал обедню. На его красивом лице не было заметно ни малейших следов бурно проведённой ночи, между тем как английский рыцарь, граф Рочестер, с перепою чуть держался на ногах, а отвратительное лицо его было цвета свеклы.
Он пришёл в церковь под руку со своим ментором Марквардом Зальцбахом, лицо которого тоже носило следы вчерашнего веселья. Проходя мимо них, великий магистр бросил укоризненный взгляд на могучего комтура. По его понятиям, пить не составляло греха, но показаться в неприличном виде перед обществом было преступлением.
Марквард понял этот взгляд; он кольнул его в самое сердце. Оглянувшись кругом и видя, что и другие рыцари улыбаются, глядя на него и его полусонного товарища, он снова подхватил англичанина под руку и почти насильно увёл его в свою келью. Снова зазвучали в их руках чаши, и через два часа оба друга лежали мертвецки пьяные, один на дощатой рыцарской кровати, другой прямо на голом полу!
Между тем, время, хотя медленно, но всё-таки подвигалось вперёд, и с каждым днём всё новые отряды наёмных войск, крестовых дворян и, главное, гостей рыцарских, жаждущих посвящения в рыцари на неприятельской земле, прибывали в столицу Тевтонских братьев.
Скоро и в конвенте, и в крепостных зданиях стало тесно от именитых иноземных рыцарей, прибывавших, большей частью, с громадными свитами. Все поля, окружающие замок и город, были покрыты сотнями роскошных шатров, в которых поместились гости, не нашедшие себе приюта в крепости или на форштадтах; они образовали из себя целый пестрый городок.
Жизнь в этом новом городке была гораздо приятнее, чем в душных стенах монастыря или в маленьких домишках слободы. Немудрено, что многие из рыцарей-гостей побогаче, пользуясь прекрасной погодой, нарочно приказывали разбивать на поле свои шатры и щеголяли друг перед другом роскошью своих ставок, костюмами своих оруженосцев и конюхов, ливреями прислуги, попонами лошадей.
Герцог Валуа, собираясь слишком спешно в поход, не захватил с собой роскошных уборов и богатых палаток, но благодаря громадным деньгам, которые он привёз с собою, и выигрышу у графа Брауншвейга ему удалось очень скоро, при помощи жидов и немецких маклеров, устроить себе такой лагерь и накупить столько коней и костюмов для прислуги, что он в этом отношении смело мог бы поспорить с любым владетельным принцем.
В его собственном распоряжении были две большие палатки: одна из шёлковой материи, другая — тканая из шерсти в Багдаде. Эта последняя была добыта от какого-то турецкого купца, привозившего её для продажи самому великому магистру. Всё внутреннее убранство этой палатки, или, вернее, большого шатра, было тоже из турецких шалевых материй, вышитых серебром, золотом и бирюзой.
Большая часть прислуги герцога были французы, привезённые им с собой из Нормандии, но среди них виднелись лица совсем иного типа. Это были кровные литвины, окрещенные немцами и навсегда поселённые около Марбурга.
В душе пламенные патриоты, они избегали служить у немцев, и особенно у рыцарей, но узнав, как герцог Валуа выкупил их соплеменную княжну, они с радостью десятками являлись наниматься к нему на службу, или даже шли без содержания, только бы находиться при княжне.
Дело в том, что они хорошо знали, что княжна Вендана приходилась близкой родственницей жмудинскому князю Вингале и была подругой детства его дочери, княжне Скирмунде. Князь Вингала и его красавица-дочь с некоторых пор стали какими-то легендарными героями, их судьбу воспевали литовские буртенники (лирники), тайком бродившие и в Пруссах, и в Поморье, и в Лутазии.
В этой турецкой палатке герцог хранил добытую случаем красавицу. Он, как истый вежливый кавалер, и притом расы, всегда отличавшейся уважением к женщинам, не дозволял себе в отношении к ней никаких вольностей и наотрез отказывал своим друзьям и товарникам, умолявшим показать им красавицу.
Ежедневно он заходил к ней по нескольку раз и очень радовался, видя, что она становится с каждым днём веселее и доверчивее к нему. Велико же было его удивление, когда, однажды, взойдя к ней, он услыхал из её уст краткое приветствие на французском языке.
— Bon soir le bien venu (Добрый вечер дорогой гость!), — сказала она ему, лукаво улыбаясь, и он не мог удержаться, чтобы не схватить её за руку и не поцеловать.
— Кто научил вас языку моей родины? — быстро спросил он. Княжна, очевидно, поняла вопрос, но вместо ответа показала на старого оруженосца и дядьку князя, мессира Франсуа, который, улыбаясь, стоял у входа.
— Как, Франсуа, это ты выучил княжну говорить? — сказал герцог.
— Никак не мог устоять перед просьбой такой удивительной красавицы, — отвечал старик, — только и труда ж нам было. Я ни слова по-ихнему, она ни — слова по нашему, да, благо, тут один из их нации маракует по-латински, у какого-то прелата учился. Ну вот, княжна скажет ему, он мне переведёт по-латыни; ну, а я, по милости Создателя, тоже по-латыни разбираю, вот и сговорились. Да вы только дайте нам срок, мы с княжной скоро совсем по-французски заговорим, уж такая-то понятливая да терпеливая, что и не видывал, а ещё говорят, что литовцы — сарацины. О, благородный господин, не верьте немцам, сами они сарацины, даже хуже сарацинов! Тьфу!
Повесть «Мрак» известного сербского политика Александра Вулина являет собой образец остросоциального произведения, в котором через призму простых человеческих судеб рассматривается история современных Балкан: распад Югославии, экономический и политический крах системы, военный конфликт в Косово. Повествование представляет собой серию монологов, которые сюжетно и тематически составляют целостное полотно, описывающее жизнь в Сербии в эпоху перемен. Динамичный, часто меняющийся, иногда резкий, иногда сентиментальный, но очень правдивый разговор – главное достоинство повести, которая предназначена для тех, кого интересует история современной Сербии, а также для широкого круга читателей.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.
В романе Амирана и Валентины Перельман продолжается развитие идей таких шедевров классики как «Божественная комедия» Данте, «Фауст» Гете, «Мастер и Маргарита» Булгакова.Первая книга трилогии «На переломе» – это оригинальная попытка осмысления влияния перемен эпохи крушения Советского Союза на картину миру главных героев.Каждый роман трилогии посвящен своему отрезку времени: цивилизационному излому в результате бума XX века, осмыслению новых реалий XXI века, попытке прогноза развития человечества за горизонтом современности.Роман написан легким ироничным языком.